This site uses cookies.
Some of these cookies are essential to the operation of the site,
while others help to improve your experience by providing insights into how the site is being used.
For more information, please see the ProZ.com privacy policy.
Freelance translator and/or interpreter, Verified site user
Data security
This person has a SecurePRO™ card. Because this person is not a ProZ.com Plus subscriber, to view his or her SecurePRO™ card you must be a ProZ.com Business member or Plus subscriber.
Affiliations
This person is not affiliated with any business or Blue Board record at ProZ.com.
Russian to German: Договор об организации выступления артиста / Vertrag über die Organisation des Auftritts des Künstlers (sample) General field: Law/Patents Detailed field: Law: Contract(s)
Source text - Russian Индивидуальный предприниматель […], действующий на основании свидетельства о государственной регистрации физического лица в качестве индивидуального предпринимателя №[…], выданного Федеральной налоговой службой […]., ОГРНИП […], под творческим псевдонимом […], именуемый в дальнейшем «Артист» с одной стороны и Общество с ограниченной ответственностью __________________________, именуемое в дальнейшем «Заказчик», в лице генерального директора __________________________, действующего на основании Устав, с другой стороны, совместно именуемые Стороны, заключили настоящий Договор о нижеследующем:
[…]
4. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ СТОРОН
4.1. Отказ Заказчика от выступления Артиста, предусмотренного п. 1.1. настоящего Договора, независимо от причины отказа или отмены выступления по вине Заказчика означает, что сумма, переданная Артисту согласно п.3.2. остается у Артиста.
4.2. Отказ Артиста от выступления, предусмотренного п. 1.1. настоящего Договора, независимо от причины отказа или отмены выступления по вине Артиста, допустима не позднее, чем за 14 дней до даты проведения мероприятия. В этом случае все ранее уплаченные Заказчиком Артисту суммы возвращаются Заказчику.
4.3. В случае нарушения какой-либо из Сторон принятых на себя обязательств по настоящему Договору, виновная Сторона обязана возместить другой Стороне причиненный ущерб в полном объеме.
4.4. Все споры и разногласия, возникшие из настоящего Договора или в связи с ним, решаются путем переговоров между Сторонами. В случае недостижения согласия Стороны вправе обратиться в Арбитражный суд в соответствии с действующим законодательством РФ.
4.5. Ни одна из сторон не несет ответственности перед другой стороной за неисполнение или ненадлежащее исполнение условий настоящего Договора, обусловленных обстоятельствами непреодолимой силы, возникшими помимо воли и желания Сторон и которые Стороны не могли разумно предвидеть, предотвратить, а также управлять ими (чрезвычайное положение, стихийные бедствия, военные действия, акты государственных органов, противоправные действия третьих лиц и другие форс-мажорные обстоятельства).
4.6. Сторона, для которой возникли обстоятельства, указанные в пункте 4.5. настоящего Договора, обязана известить об этом другую Сторону в разумный срок и, в последствии, предоставить ей подтверждение наличия таких обстоятельств (свидетельство какого-либо компетентного органа). При отсутствии такого уведомления сторона, ненадлежащим образом исполнившая свои обязательства, теряет право ссылаться на действие форс-мажорных обстоятельств.
4.7. В случае отказа Артиста от выполнения, либо ненадлежащего выполнения взятых на себя обязательств и/или отказа артистов по каким-либо причинам от выступления, Артист обязан возвратить Заказчику сумму вознаграждения, полученную им в соответствии с п. 3.2. настоящего Договора, в течение трёх дней с момента отказа Артиста от выполнения, либо ненадлежащего выполнения взятых на себя обязательств и/или отказа артистов от выступления.
4.8. В случае невыполнения, либо ненадлежащего выполнения взятых на себя Артистом обязательств из-за нарушения Заказчиком пункта 2.2., Технического райдера (Приложение №1) или Бытового райдера (Приложение №2) Артист не возвращает Заказчику сумму вознаграждения, полученную им в соответствии с п. 3.2.
4.9. В случае отмены авиабилетов, гостиницы или трансфера Заказчик выплачивает Артисту сумму вознаграждения с коэффициентом 1,5.
Translation - German Einzelunternehmer […], der gemäß der Bescheinigung über die staatliche Registrierung einer Person als Einzelunternehmer Nr. […], ausgestellt vom Föderalen Steueramt am […], OGRNIP (Stammnummer im Staatlichen Register) […], unter dem Künstlernamen […] (weiter Künstler) handelt auf der einen Seite und die Gesellschaft mit beschränkter Haftung __________________________ auf der anderen Seite (weiter "Auftraggeber"), vertreten durch den gemäß der Grundordnung handelnden Hauptgeschäftsführer __________________________, gemeinsam als Vertragsparteien bezeichnet, haben dieses Vertrag wie folgt abgeschlossen:
[…]
4. HAFTUNG DER VERTRAGSPARTEIEN
4.1. Eine Ablehnung der Leistung des Künstlers seitens des Auftraggebers, die gemäß des Pkt. 1.1. dieses Vertrages erbracht werden soll, unabhängig vom Grund für die Ablehnung oder Stornierung der Leistung durch den Auftraggeber, bedeutet, dass der Künstler den ihm gemäß Pkt. 3.2. überwiesene Betrag behält.
4.2. Eine Verweigerung des Künstlers die im Pkt. 1.1. dieses Vertrags vereinbarten Leistungen zu erbringen, unabhängig vom Grund der Verweigerung oder der Stornierung der Leistungen durch Verschulden des Künstlers, ist bis maximal 14 Tage vor dem Datum des Auftritts zulässig. In diesem Fall werden alle zuvor vom Auftraggeber an den Künstler gezahlten Beträge an den Auftraggeber zurückgegeben.
4.3. Im Falle eines Verstoßes einer der Vertragsparteien gegen ihre Verpflichtungen aus diesem Vertrag, hat die schuldige Vertragspartei der anderen Vertragspartei den Schaden in voller Höhe zu erstatten.
4.4. Alle Streitigkeiten und Meinungsverschiedenheiten, die sich aus oder im Zusammenhang mit diesem Vertrag ergeben, werden durch Verhandlungen zwischen den Vertragsparteien beigelegt. Im Falle des Nichtzustandekommens einer Einigung haben die Vertragsparteien das Recht, den Antrag beim Schiedsgericht gemäß der geltenden Gesetzgebung der Russischen Föderation zu stellen.
4.5. Keine der Vertragsparteien haftet der anderen Vertragspartei gegenüber für die Nichterfüllung oder unsachgemäße Erfüllung der Bedingungen dieses Vertrages aufgrund höherer Gewalt, die über den Willen der Vertragsparteien hinausgeht und die die Vertragsparteien nicht vernünftigerweise vorhersehen, verhindern und bewältigen konnten (Ausnahmezustand, Naturkatastrophen, militärische Aktionen, Handlungen staatlicher Behörden, rechtswidrige Handlungen Dritter und andere Umstände höherer Gewalt).
4.6. Die Vertragspartei, für die die im Pkt. 4.5. dieses Vertrags genannten Umstände eingetreten sind, verpflichtet sich, die andere Vertragspartei innerhalb einer angemessenen Frist zu benachrichtigen und ihr anschließend eine Bestätigung über das Vorliegen dieser Umstände (eine Bescheinigung einer zuständigen Behörde) zu übermitteln. Ohne eine solche Benachrichtigung verliert die Vertragspartei, die ihre Verpflichtungen unsachgemäß erfüllt hat, das Recht, sich auf höhere Gewalt zu berufen.
4.7. Im Falle der Weigerung des Künstlers, die übernommenen Verpflichtungen zu erfüllen bzw. bei unsachgemäßer Erfüllung und/oder im Falle der Weigerung der Künstler aus irgendeinem Grund aufzutreten, ist der Künstler verpflichtet, dem Auftraggeber die gemäß Pkt. 3.2. dieses Vertrages erhaltenen Honorarbeträge innerhalb von drei Tagen ab dem Zeitpunkt der Weigerung des Künstlers, die übernommenen Verpflichtungen zu erfüllen bzw. nach unsachgemäßer Erfüllung und/oder ab dem Zeitpunkt der Weigerung der Künstler aus irgendeinem Grund aufzutreten, zurückzugeben.
4.8. Im Falle der Nichterfüllung oder unsachgemäßen Erfüllung der vom Künstler übernommenen Verpflichtungen aufgrund einer Verletzung des Pkt. 2.2. des Technical Rider (Anhang 1) oder des Hospitality Rider (Anhang 2) seitens des Auftraggebers, erstattet der Künstler dem Auftraggeber nicht die gemäß Pkt. 3.2 erhaltene Honorarbeträge.
4.9. Im Falle einer Stornierung von Flugtickets, Hotelaufenthalten oder Transfers zahlt der Auftraggeber dem Künstler den Honorarbetrag mit einem Koeffizienten von 1,5.
Russian to German: Vortrag zum Thema "„Zur theologischen Auseinandersetzung zwischen Russischer Orthodoxer Kirche und katholischer Kirche im Kalten Krieg (1960er bis 1970er Jahre): die sowjetische Perspektive“ General field: Social Sciences Detailed field: Religion
Source text - Russian В моем докладе я попытаюсь включить описываемый сюжет в систему международных отношений Холодной войны, одновременно попытаюсь изложить логику советской стороны, которая остается наименее изученной в силу определенного недостатка документов. При этом представляется важным также изложение позиции РПЦ, которая часто в историографии рассматривается исключительно как инструмент советской власти.
[…]
Сразу оговорюсь, что в головах советских чиновников существовал образ враждебного Запада, и Ватикан был неотъемлемой частью архаического, враждебного чужого. В качестве примера приведу утверждение председателя Совета по делам религий Куроедова в Варшаве в 1979 г.:
«Ведь «восточная политика» Ватикана, по сути дела, так или иначе выступает как одна из важных частей общей стратегии Запада по отношению к социалистическим странам».
Начну с краткой и схематической характеристики позиции разных органов Советской власти. Политика ЦК КПСС по католическим вопросам формировалась в зависимости от влияния одной из трех государственных инстанций – КГБ СССР, МИД СССР и Совет по делам религий, предоставлявших аналитические записки в ЦК. Другими агентами влияния были представители в Политбюро союзных республик, самой крупной из которых была Украинская ССР. В принципе центральные комитеты КП союзных республик принимали и на республиканском уровне постановления об отношении к Ватикану и католической церкви, которые иногда могли повторять общесоюзные, а иногда - значительно расходиться с ними.
В достаточно сложной системе брежневского аппарата управления самую радикальную и непримиримую позицию в отношении Ватикана занимал КГБ, а наиболее положительную – МИД.
[…]
Translation - German In meinem Vortrag werde ich versuchen, das genannte Thema in das System der internationalen Beziehungen des Kalten Krieges einzuarbeiten. Gleichzeitig aber werde ich versuchen, die Logik der sowjetischen Seite darzustellen, die mangels Dokumenten nach wie vor am wenigsten untersucht wurde. Ebenfalls ist es wichtig, die Positionen der Russisch-Orthodoxen Kirche darzustellen, die in der Geschichtsschreibung oft ausschließlich als ein Instrument der Sowjetmacht angesehen wird.
[…]
Es sei vorangestellt, dass in den Köpfen der sowjetischen Funktionäre es ein Bild des feindlichen Westens gab und der Vatikan ein integraler Bestandteil des archaischen, feindseligen Fremden war. Als Beispiel möchte ich eine Behauptung, die der Vorsitzende des Rats für Religionsangelegenheiten Wladimir Kurojedow 1979 in Warschau aufstellte, anführen:
„Die ‚Ostpolitik‘ des Vatikans ist im Grunde genommen in der einen oder anderen Weise ein wichtiger Bestandteil der Gesamtstrategie des Westens gegenüber sozialistischen Ländern.“
Zunächst möchte ich eine kurze schematische Darstellung der Positionen verschiedener sowjetischen Staatsorgane geben. Die Politik des ZK der KPdSU in katholischen Fragen wurde je nach Einfluss einer der drei staatlichen Instanzen – des KGB der UdSSR, des Außenministeriums der UdSSR und des Rates für Religionsangelegenheiten – gebildet, die für das ZK ihre Analyseberichte vorbereiteten. Andere Einflussnehmer waren Vertreter einzelner Sowjetrepubliken im Politbüro, von denen der größte die Ukrainische SSR war. Eigentlich haben auch die Zentralkomitees der KP der Sowjetrepubliken selbst Beschlüsse über die Einstellung zum Vatikan und zur katholischen Kirche auf Republik-Ebene gefasst, die manchmal die Beschlüsse von Moskau wiederholten, manchmal aber deutlich von ihnen abweichen konnten.
In dem ziemlich komplexen System der Regierung Breschnews nahm der KGB die radikalste und unversöhnlichste Haltung gegenüber dem Vatikan ein, und die aufgeschlossenste Haltung wurde vom Außenministerium vertreten.
[…]
German to Russian: Mare:N – Küsten-, Meeres- und Polarforschung für Nachhaltigkeit General field: Science Detailed field: Environment & Ecology
Source text - German […]
7. Wissenschaftliches Programm
Mare:N ist als lernendes Programm angelegt, um flexibel auf aktuelle gesellschaftliche und forschungspolitische Entwicklungen reagieren und neue Themenfelder identifizieren zu können. Die nachfolgend dargestellten Programmschwerpunkte werden durch Agendaprozesse fachlich begleitet und weiterentwickelt (vgl. Kapitel 5).
7.1 Globaler Wandel und Klimageschehen
Das Meer spielt eine fundamentale Rolle im globalen Klimawandel, auch für terrestrische Klimazonen: Fast der gesamte Wassergehalt der Atmosphäre und damit der Niederschlag entstehen durch Verdunstung an der Meeresoberfläche. Der atmosphärische Wärmehaushalt wird weitgehend von Meeresströmungen bestimmt. Die ozeanische Zirkulation wirkt wie ein globales Förderband und transportiert oberflächennah warmes Wasser vom Äquator in den Nordatlantik und in tieferen Wasserschichten kaltes Wasser von den Polen zurück bis in den Pazifik. Unsere Weltmeere puffern derzeit mehr als 90 Prozent der globalen Erwärmung. Sie sind eine wichtige Senke für das aus der Verbrennung fossiler Energieträger stammende Kohlendioxid und nehmen letztlich das gesamte Schmelzwasser der landgebundenen Gletscher auf.
Für die Menschheit haben die Küstenregionen entscheidende Bedeutung. Acht der zehn größten Megastädte der Welt befinden sich in unmittelbarer Meeresnähe. Sowohl kurzzeitige Wettereinflüsse, insbesondere Extremereignisse, als auch die langfristige Klimaentwicklung verändern die Küstenregionen weltweit. Verstärkt wird der Druck durch die zunehmende, zum Teil auch unkontrollierte menschliche Nutzung und den Bau von Infrastrukturen wie Küstenschutz- und Hafenanlagen oder Windparks.
Zu den wichtigsten Forschungsthemen der Gegenwart zählt die verlässliche Erfassung und Modellierung der langfristigen natürlichen und anthropogenen Veränderungen des Umweltzustandes in den Ozeanen und Küstenregionen. Die Untersuchung und Bewertung der langfristigen und kumulativen Auswirkungen menschlicher Eingriffe kann nur durch interdisziplinäre Forschungsansätze erfolgen, bei denen alle Beteiligten aus Wissenschaft und Gesellschaft zusammenarbeiten. Es gilt auch, innovative und nachhaltige Verfahren im Küsten- und Hochwasserschutz, im Bereich des Seeverkehrs und bei der Planung und Unterhaltung von Offshorebauwerken zu entwickeln.
Im Fokus der zukünftigen marinen Klimaforschung werden die komplexen Wechselwirkungen zwischen Ozean, Kryosphäre, Atmosphäre und Landmasse stehen. Die Entwicklung verlässlicher modellbasierter Szenarien zu den Folgen des Temperaturanstiegs, zu veränderten globalen und regionalen Zirkulationen, zur Ozeanversauerung, zum Meeresspiegelanstieg sowie zur Rolle des Ozeans als Wärmespeicher ist essenziell für die Abschätzung der Auswirkungen auf Ökosysteme, Fischerei, Küstenräume, maritime Wirtschaft und Tourismus, somit auf unsere Gesellschaft insgesamt.
Translation - Russian 7. Научная программа
Mare:N разработана как учебная программа для гибкого реагирования на текущие изменения в социальной и исследовательской политике и для выявления новых тематических полей для исследований. Программные приоритеты, представленные ниже, будут квалифицировано сопровождаться и разрабатываться согласно процессам принятой программы (смотри раздел 5).
7.1 Глобальное изменение климата
Море играет основополагающую роль в глобальном изменении климата как всей планеты, так и отдельных материковых климатических зон. Почти все влагосодержание атмосферы, а следовательно и осадки, является результатом испарений на поверхности мирового океана. А тепловой баланс атмосферы во многом определяется океанскими течениями. Океаническая циркуляция действует как глобальный конвейер, транспортируя теплые поверхностные воды от экватора к Северной Атлантике, а холодные глубоководные воды от полюсов обратно в Тихий океан. Сегодня мировой океан амортизирует более чем 90 процентов глобального потепления. Таким образом, он представляет собой своего рода сток, в который попадает и углекислый газ, выделяющийся при сжигании ископаемых энергоносителей, и весь объем талой воды, поступающей из прибрежных ледников.
Важнейшее значение для человечества имеют прибрежные районы. Восемь из десяти крупнейших мегаполисов мира расположены в непосредственной близости от моря. По всему миру прибрежные районы меняются как из-за краткосрочных атмосферных влияний, в особенности из-за экстремальных ситуаций, так и из-за долгосрочного изменения климата. Эти перемены усиливаются все более интенсивным, отчасти бесконтрольным строительством и использованием человеком различной инфраструктуры: например, постройками для береговой охраны, портовыми сооружениями или парками ветрогенераторов.
Поэтому одной из важнейшей исследовательской задачей современности является наблюдение и надежное моделирование долгосрочных природных и антропогенных изменений состояния окружающей среды в океанах и в прибрежных районах. Изучение и оценка долгосрочных и кумулятивных последствий вмешательства человека возможны лишь при междисциплинарных исследовательских подходах при участии всех заинтересованных сторон науки и общества. Кроме того, следует разработать инновационные и экологичные методы в сфере охраны прибрежных районов, защиты от наводнений, морского транспорта, а также при планировании и содержании шельфовых построек.
Будущие исследования морского климата будут сосредоточены на сложных взаимодействиях между океаном, криосферой, атмосферой и сушей. Разработка надежных, обоснованно смоделированных сценариев для последствий повышения температуры, изменения глобальных и региональных циркуляций, закисления мирового океана, повышения уровня моря, а также включающих роль океана в качестве теплового резервуара, имеет существенно важное значение для прогнозирования воздействия данных сценариев на экосистемы, прибрежные районы, рыболовство, морскую экономику и туризм, и, таким образом, на все наше общество в целом.
English to Ukrainian: Grotesque by Amy Lowell General field: Art/Literary Detailed field: Poetry & Literature
Source text - English Grotesque
Why do the lilies goggle their tongues at me
When I pluck them;
And writhe and twist,
And strangle themselves against my fingers,
So that I can hardly weave the garland
For your hair?
Why do they shriek your name
And spit at me
When I would cluster them?
Must I kill them
To make them lie still,
And send you a wreath of lolling corpses
To turn putrid and soft
On your forehead
While you dance?
Translation - Ukrainian Гротескне
Чом лілії вирячуються в мене своїми язиками,
Коли зриваю їх;
Та корчяться й звиваються,
Й душяться під пальцями моїми,
Що я й не можу сплести з них вінка
Для волосся твого?
Чому кричать вони твоє ім’я
Й сичать на мене,
Коли збираю їх я у китицю?
Чи мушу вбити їх,
Аби вони мовчали,
Коли оцей вінок з погнутих трупів я тобі відправлю,
Щоб він зогнив та зм’як
На чолі твоєму,
Доки ти танцюєш?
German to Russian: "Brief nach Sevastopoll" – Erzählung. Aus: Gaponenko, Marjana. Strohhalm in Luzifers Schweif. Bregenz: Ed. Miromente, 2015. General field: Art/Literary
Source text - German Brief nach Sevastopol
Lieber Onkel,
es hat mein Herz gebrochen, Dich, meinen einzigen Verwandten und die gute Seele meiner Kindertage zurückzulassen. Obwohl ich weiß, Du hättest die Reise, die ich auf mich genommen habe, mit Deinen 82 Jahren nicht überlebt, mache ich mir Vorwürfe, Dich nicht in einen Rollstuhl gepackt und in Sicherheit gebracht zu haben. »Einen alten Baum verpflanzt man nicht«, hast du gesagt. Von Gottvertrauen hast Du zu mir gesprochen, Du, der Du an der Existenz Gottes immer ernsthafte Zweifel hegtest. Ist es nicht verwunderlich, dass der Mensch in der größten Not, am Rande der Verzweiflung und im Angesicht einer alle Sphären des Lebens durchdringenden Enttäuschung eine unerhörte Seelenruhe in sich und um sich ausbreiten kann? So behalte ich Dich in Erinnerung: versonnen, in sich gekehrt, mild lächelnd und taub für den Lärm dieser Welt. Deine Entscheidung in der Ukraine zu bleiben ist für mich, lieber Onkel, keine Frucht der Resignation oder des Patriotismus, was bist du für ein Patriot mit deinem Misstrauen gegenüber jeglicher Autorität? Selbst Gott willst Du vermutlich aus diesem Grund nicht anerkennen. Du bleibst zurück, weil Dir eine Minute der Selbstbestimmung teurer ist als mehrere geschenkte Jahre in der vermeintlichen Freiheit, unter welcher Flagge sie auch immer zu finden ist. Was mich angeht, so fliehe ich nicht in mich hinein, sondern wahllos nach außen, hinaus in die Welt, ich fliehe unter dem Druck meiner Lebensenergie. In der Situation, in der sich unser Land befindet, kann ich diese Energie nur als Todesangst bezeichnen. »Du fliehst, weil Du fliehen kannst und damit basta!« Dass wir mit diesen Worten jemals voneinander Abschied nehmen würden, hätte ich niemals in meinem Leben gedacht. Ich hoffe sehr, dass dies kein endgültiger Abschied war und dass ich Dich eines Tages in naher Zukunft wiedersehen und in meine Arme schließen darf — auf dem Boden jenes Fleckchens Erde, das Menschen Heimat nennen. Ebenso hoffe ich, dass diese Zeilen Dich erreichen werden und dass Du sie bei guter Gesundheit lesen kannst. Ich schreibe Dir aus Österreich, wo ich mich nach Stationen in Rumänien und Ungarn seit einigen Tagen aufhalte. Mein Quartier habe ich im malerischen Örtchen P. aufgeschlagen, um genau zu sein im Gasthof Lebensfreude, wobei es mir zur Freude nicht zumute ist. Da ich den Flüchtlingsstatus habe, zahle ich für meine Unterkunft keine Kopeke und werde sogar zu meinem nicht geringen Staunen von der Pfarre mit Essen und, da es eine Weingegend ist, mit dem köstlichsten Wein versorgt. Du wunderst Dich sicher, was eine Pfarre ist. Eine Pfarre ist so etwas wie ein Gläubigenverein auf einem abgegrenzten Gebiet, mit einem Pfarrer als Vorsitzenden, der Menschen tauft, verheiratet und mit Würde unter die Erde bringt. Diese Einrichtung ist eine Art Filiale eines Bistums, das seinerseits auf den Papst in Rom hört. In unserer russisch-orthodoxen Kirche wird es sicher eine ähnliche Gliederung geben, allerdings kann ich mir vorstellen, dass der Nächstenliebe bei uns finanzielle Grenzen gesetzt sind. Jedenfalls haben die Katholiken mich mit offenen Armen empfangen, als sie hörten, ich sei auf der Flucht. Diese Weingegend würde Dir gefallen. Wenn man über die Hügelkette hinweg schaut, hat man das Gefühl, das Meer müsste in der Nähe Vielleicht geht es nur mir so. Schließlich hat mich die Nähe zum Wasser von klein auf geprägt, so dass ich wohl überall auf der Welt nach jenem diesigen Schleier Ausschau halte, hinter dem das Blau des Meeres anfängt. Wenn die Sonne scheint, und das tut sie, seitdem ich hier angekommen bin, fällt es mir schwer zu glauben, dass ich hier nicht auf Urlaub bin.
Zur Aufheiterung möchte ich Dir eine kuriose Begebenheit erzählen, deren Zeuge ich heute früh geworden bin. Als ich heut aufwachte, lag ich eine Weile grübeln im Bett. Meine Gemütsverfassung ließ zu wünschen übrig, selbst als ich aufstand, mich anzog und mir ein Ei gebraten hatte. Bei der zweiten Tasse Tee hielt ich inne. Ein seltsames und in höchstem Maße beunruhigendes Geräusch drang an mein Ohr, doch ich konnte nicht sagen, woher es kam und was es zu bedeuten hatte. Mit einem Mal wurde mir klar: man hatte meine Pension umzingelt. Scharrende Schritte waren zu hören und eine Männerstimme schallte aus dem Lautsprecher. Die Wortfetzen, die mich erreichten, klangen alles andere als freundlich. Vor Schreck traute ich mich nicht aus dem Fenster auf die Straße zu blicken, blieb am Küchentisch sitzen und schenkte mir zur Beruhigung noch eine Tasse Tee ein. Im Grunde meines Herzen hoffte ich, die Menschenmenge würde sich zerstreuen oder vorbeiziehen, doch dies war nicht der Fall. Sie schienen direkt unter meinem Fenster zum Stillstand gekommen zu sein. Als ein Orchester zu spielen begann, lief es mir kalt den Rücken hinunter: die schneidige Militärmusik bedeutete nichts Gutes. Schließlich überwand ich mich und trat ans Fenster. Stell dir meine Verwunderung vor, als ich mehrere bunte Fahnen und sogar einen Baldachin in einem Meer von bunt angezogenen Menschen sah. Alle schienen unbewaffnet zu sein und sich für mich nicht im Geringsten zu interessieren. Ihre Blicke waren auf einen Geistlichen gerichtet, der unter dem Baldachin einen glitzernden Gegenstand in den Händen hielt. Was das genau war, konnte ich von oben nicht sehen. Der Geistliche murmelte etwas, und der Zug setzte sich mit flatternden Fahnen und Weihrauch wieder in Bewegung. Hier und da schellten harmlos die Glöckchen. Diese Menschen wollen also nichts von mir, dachte ich mit Erleichterung und beschloss, so wie ich war — in meiner unscheinbaren Kleidung — der bunten Prozession zu folgen.
Als ich auf die Straße trat, bog das Ende des Zuges in die Felder. Nur ein kleinwüchsiger Bauer mit ergrautem Schnurrbart und kurzer Hose verschnaufte gerade, an die Fassade des letzten Hauses gelehnt. Als ich ihn überholte, rief er mir einen Gruß zu und fuchtelte mit den Armen. Wir kamen ins Gespräch, und so erfuhr ich, was es mit diesem Umzug, dem Baldachin und dem Geistlichen darunter auf sich hatte. Obwohl ich von mir behaupten kann, Deutsch ohne Probleme zu verstehen (schließlich habe ich Germanistik studiert) fiel es mir schwer, dem Einheimischen in seiner Rede zu folgen. Er sprach nicht anders als meine Wirtin im Gasthof: larmoyant, gedehnt, manche Laute bis zur Unkenntlichkeit verzerrend, als staunte er selbst über das, was er sagte. Was Sie sehen, ist eine Fronleichnamsprozession, erklärte er. Das Wort Fronleichnam zauberte mir ein Lächeln ins Gesicht, denn ich hatte Frohleichnam verstanden. »Ein Leichnam, der froh ist? Das ist ja allerhand!«, rief ich aus. Dies wiederum sorgte beim Bauern für Unverständnis. »Fronleichnam«, wiederholte er, die erste Silbe betonend. »Wir feiern die leibliche Gegenwart Jesu Christi im Sakrament des Abendmahls. Wir feiern, dass Gott bei uns ist, der lebendige Gott, wieso reden Sie von Leichen?« »Dieses Wort klingt einfach so«, antwortete ich und gab zu, aus der Ukraine zu kommen. »Sind sie dort alle Protestanten?« »Die meisten sind russisch orthodox«, beteuerte ich. Der Bauer seufzte und schlug vor, den Umzug einzuholen, unterwegs würde er mich über das Fest aufklären, das zu kennen nur den Katholiken vergönnt wäre. »Ich nehme an, es ist für Sie kein Geheimnis, dass Jesus Christus gestorben ist«, sagte er. Ich nickte. Der Bauer deutete auf den Baldachin: »Der Mensch unter dem Baldachin ist unser Pfarrer. Was er im kostbaren Gefäß trägt, ist eine hauchdünne Brotscheibe.« »Hostie genannt«, unterbrach ich ihn und entschuldigte mich sofort. Der kleine Mann strahlte mich an: »Sie kennen sich aus, na gut, die Hostie in der Monstranz, so heißt nämlich das Gefäß, ist geweiht und damit ein Stück des Leibes Jesu Christi. Jeder, der an der Prozession teilnimmt, glaubt daran, dass Jesus Christus da ist und mit uns wandert. Im Grunde genommen folgen wir nicht dem Pfarrer unter dem Baldachin, sondern Jesus Christus höchstpersönlich!« »Glauben Sie auch daran?«, fragte ich ihn. »Natürlich. Sonst wäre ich heute früh gar nicht aufgestanden«, erwiderte der Bauer und bat um Erlaubnis, sich bei mir einzuhaken. Längst hatten wir uns den letzten Reihen der Prozession angeschlossen und der Bauer musste mit seiner dünnen Stimme gegen den Lärm des Orchesters ankämpfen. »Einen schöneren Spaziergang kann man sich nicht vorstellen. Unter freiem Himmel beten, die Felder und Wiesen segnen. Gesungen wird auch. Und das alles in der Gemeinschaft der lieben Nachbarn, die sich herausgeputzt haben, dass es den Augen weh tut. Jeder ist höflich und gut gelaunt und lächelt sogar seinen Feind an. In so einem kleinen Dorf ist dieses Fest Gold wert. Sehen Sie die dicke Dame im Rollstuhl?«, fragte er plötzlich. Ich folgte der Bewegung seiner Hand. Eine erstaunlich dicke Person, bei der man nicht sagen konnte, ob sie weiblichen oder männlichen Geschlechts war, wurde von einem Jugendlichen etwas abseits des Feldwegs geschoben. »Sie geht nie vor die Tür. Nicht einmal sonntags in der Kirche sieht man sie. Das einzige Fest, an dem sie teilnimmt ist Fronleichnam. Nachdem ihr Sohn tragisch verunglückt ist, darf ihr Enkelsohn sie nun durch die Gegend schieben.« Die Prozession kam ins Stocken und blieb schließlich stehen. »Gebet bei einem der vier Altäre«, erklärte der Bauer und nahm seinen Arm aus meinem. Er senkte den Blick zu Boden und begann wie alle anderen Dorfbewohner ein Gebet vor sich hin zu murmeln. Nachdem man sich bekreuzigt hatte, begann der Pfarrer zu singen. Er sang nicht schlecht, allerdings viel zu leise. »Er singt aus dem Evangelium nach Matthäus«, raunte der Bauer. Ich hingegen hielt Ausschau nach dem besagten Altar, doch vor lauter Menschen und Fahnen konnte ich nichts erkennen. Erst als die Menge sich wieder in Bewegung setzte, zog ein mit Blumen, zwei Kerzen und einer weißen Tischdecke geschmückter Tisch an mir vorbei. Rund um den Tisch lagen auch Blumen und bildeten sogar ein Muster, das ich im Gehen nicht erkennen konnte. »Die Kinder ganz vorne tragen ihre Kommunionskleidung, für sie ist dieser Tag etwas ganz Besonderes«, sagte der Bauer, sich bei mir wieder einhakend. »Ich weiß noch, wie es für mich war als Bub. Ach, lang ist es her! Schauen Sie auf das Kreuz vorne. Der Korpus des Kruzifixes ist zu den Gläubigen gewendet, damit sie ihm folgen. Als würde sich jemand an einem Tag wie diesem verlaufen!« Er lachte. »Warum wandert man mit der Hostie überhaupt umher? Kann man dieses Fest nicht in einer Kirche begehen?«, fragte ich ihn. »Nein«, antwortete er. »Das Fest soll sich über die ganze Welt erstrecken, so wie Gottes Herrschaft. Wir zeigen ihm das Land seiner Untertanen, und er sieht und segnet es. Was soll er in der Kirche? Die Kirche sieht er jeden Tag. Er soll raus in die Natur. Wir haben schließlich Sommer.«
Nach einem einstündigen Marsch in der Sonne und drei weiteren Stationen bei den Altären wurde mir der Zweck des Baldachins klar. Er schützte den Pfarrer in seinem schweren Gewand und die geweihte Hostie vor der Hitze. Als wir den Kirchhof erreichten, war ich schweißgebadet, und der Bauer neben mir keuchte vor Anstrengung. Nun konnte ich das Gesicht des Pfarrers deutlich erkennen. Es war ein junger, rotbackiger Mann mit schwarzem Haar und einem genießerisch vollen Mund. »Jetzt segnet er alle vier Himmelsrichtungen. Danach dürfen wir Platz nehmen«, hörte ich meinen Mitwanderer sagen. »Kommen Sie mit nach vorne? Sonst müssen wir in der Kirche stehen.« Ich verneinte und wünschte ihm in Gedanken viel Glück. Brummend drängte sich die schmächtige Gestalt durch die Menge, während der Geistliche den Vier-Winde-Segen sprach.
Ich entfernte mich, bog auf den Friedhof und setzte mich auf eine Bank neben dem Haupteingang. Obwohl es ein herrlicher Sommertag war, vielversprechend wie der Sommer selbst, war mir traurig zumute. All diese Menschen taten mir aus unerklärlichen Gründen leid, so wie ich selbst, nur weil ich eine Zeit lang an ihrer Seite gegangen war. Das Geheimnisvolle an diesem Fest zog mich an und verbot mir gleichzeitig den Zutritt. Warum sollte ich etwas tun, was ich nicht verstand, was ich sogar in Frage stellte? Wie konnte man ernsthaft an ein Stück Brot glauben und in ihm Gott sehen? Meine innere Stimmte sagte zu mir: es ist schön und wichtig, etwas zu tun, was man nicht versteht. Denke darüber nicht nach und höre auf dein Herz. Was willst du? Ich will ein 19. Juni 2014 Wunder, sagte ich, ein Wunder würde mich überzeugen, und ich wäre nie mehr traurig. Ein Wunder hast du eben gesehen, fuhr die Stimme fort, nämlich das unverwüstliche und allen Regeln der Logik trotzende Verlangen der Menschen an das Allerheiligste zu glauben, das sich nicht zeigen kann. Du sollst nicht traurig sein.
So wie ich da saß, in ein Selbstgespräch versunken, wurde es mir tatsächlich leichter ums Herz. Und so beschloss ich, Dir diesen Brief zu schreiben.
Lass uns des Sommers freuen und nicht verzagen, lieber Onkel!
Dein Neffe Wanja
Translation - Russian Письмо в Севастополь
Дорогой дядя!
Я все еще не пришел в себя от того, что мне пришлось тебя покинуть – моего единственного родного человека, который был мне опорой в детстве. Я постоянно упрекаю себя за то, что не усадил тебя в инвалидное кресло и не увез с собой, хотя и понимаю, что в твои 82 ты бы не перенес путешествия, в которое мне довелось отправиться. «Старые деревья не пересаживают», – сказал ты мне. А еще ты говорил об уповании на Бога. Ты, который всегда подвергал сомнению само существование Бога! Как же это все-таки удивительно, что человек, оказавшийся в большой нужде и почти на грани отчаяния, в то время, когда вся жизнь пронизана ничем другим кроме разочарования, способен все еще сохранять в себе неслыханное чувство душевного спокойствия, и при этом делиться им с другими. Именно таким я запомнил тебя: задумчивым, с доброй улыбкой и недосягаемым для шума этого мира.
Для меня твое решение не покидать Украину – это не плод твоего смирения или патриотизма. Да и какой из тебя патриот, с твоим недоверием к авторитетам всякого рода? Наверное, что и самого Бога ты не хочешь признавать по этой же причине. Ты остался, потому что для тебя возможность принимать решения самому, пусть даже и на одно мгновение, намного дороже, чем подаренные годы мнимой свободы, в каких бы странах она не пребывала.
Что же касается меня, то я бегу не во внутрь самого себя, а вовне, в мир, без разбора, под натиском моей жизненной энергии. В ситуации, в которой оказалась наша страна, я могу обозначить эту свою энергию лишь страхом смерти. «Ты бежишь, потому что ты можешь, вот и все!». Никогда в жизни я бы не подумал, что именно с такими словами мы простимся друг с другом. Надеюсь лишь, что это было не окончательное прощание, и что однажды я снова увижу и обниму тебя, на том клочке земли, которую принято называть родиной. Также надеюсь, что эти строки дойдут до тебя, и ты прочтешь их в добром здравии.
Я пишу тебе из Австрии, в которую попал через Румынию и Венгрию пару дней назад. Я остановился в живописном городке П., в гостинице «Радость жизни», впрочем радоваться мне сейчас совсем не хочется. Я получил статус беженца, за свое жилье я не плачу ни копейки, более того, к моему большому удивлению местный церковный приход обеспечивает меня едой, а также отличным вином, так как этот городок расположен в винодельческой местности.
Ты, наверное, спрашиваешь себя, как выглядит церковный приход у католиков? Это что-то вроде сообщества верующих, со священником в качестве председателя, который со всеми почестями крестит, венчает, а также хоронит людей. Можно сказать, что приход – это своего рода филиал епископства, которое в свою очередь подчиняется папе Римскому. Наша православная церковь должно быть организована похожим способом, однако, как мне думается, любовь к ближнему имеет у нас материальные пределы. Как бы то ни было, как только католики узнали, что я беженец, они приняли меня с распростертыми объятиями. Тебе бы понравилось здесь. Вглядываясь вдаль вереницы холмов с виноградниками, кажется, что море совсем близко. Хотя, может быть, так кажется только мне. Родившись и выросши у воды, я, наверное, везде буду высматривать дымку, за которой проглядывается морская лазурь. Когда светит солнце, а светит оно с тех пор, как я сюда прибыл, мне трудно поверить, что я не в отпуске.
Но чтобы тебя немного подбодрить, я расскажу тебе одну занятную историю, свидетелем которой я стал этим утром. Проснувшись, я некоторое время еще валялся в постели. Настроение у меня было не очень, даже после того, как я встал, оделся и сделал себе яичницу. Допивая вторую чашку чая я замер – вдруг я услышал какой-то странный и довольно тревожный шум, впрочем откуда он и что он означает понять я не мог. Вдруг мне стало ясно, что мою гостиницу окружили. До меня доносились звуки шаркающих шагов и мужской голос, раздающийся из громкоговорителя. Долетавшие до меня обрывки слов казались не очень-то дружественными. Я был так напуган, что не осмеливался даже выглянуть в окно. Я остался сидеть за столом и налил себе еще чашку чая, чтобы успокоиться. В глубине души я надеялся, что толпа разойдется или просто пройдет мимо, но этого не случилось. Казалось, что люди остановились прямо под моим окном. Когда раздались звуки оркестра, по спине у меня побежали мурашки: грохочущая военная музыка не предвещала ничего хорошего. Пересилив себя, я все же подошел к окну. Представь себе мое удивление, когда я увидел множество разноцветных хоругвей и даже балдахин в море пестро одетой толпы. Все люди в ней казались безоружными и не испытывавшими ко мне ни наименьшего интереса. Их взор был направлен на сидевшего под балдахином священника с каким-то блестящим предметом в руках. Но что именно это было, я различить не смог. Священник что-то пробормотал, и процессия с развивающимися хоругвями и клубами ладана двинулась дальше. Там и тут раздавалась трель колокольчиков. «Похоже, этим людям нет до меня никакого дела», – подумал я с облегчением, решив, не переодеваясь, в моей скромной одежде, последовать за процессией.
Когда я вышел на улицу, почти вся процессия уже свернула в сторону полей. Лишь один седоусый крестьянин небольшого роста переводил дух, облокотившись на фасад крайнего дома. Когда я его обогнал, он выкрикнул мне приветствие и замахал руками. У нас завязался разговор и я узнал, что означает все это шествие с балдахином и со священником под ним. Хотя я смело могу про себя утверждать, что неплохо знаю немецкий (в конце концов я изучал германистику), все же мне было нелегко понять местное наречье моего собеседника. Он говорил также, как хозяйка моей гостиницы: плаксиво, протяженно, до неузнаваемости искажая некоторые слова, будто бы сам изумлялся тому, что говорил. «То, что вы видите – это процессия в честь праздника Тела и Крови Христовых», – пояснил он. Услышав название праздника я невольно улыбнулся: «Праздник для тела и души? И в чем же он заключается?» Но крестьянин нахмурился и сказал более отчетливее: «Тела и крови. Мы празднуем земное присутствие Иисуса Христа в таинстве Святого Причастия. Мы празднуем, что живой Господь здесь, вместе с нами. Почему вы толкуете о теле и душе?» «Просто мне так послышалось», – пояснил я и добавил, что приехал из Украины. «Вы там что, все протестанты?». «Нет, по большей части православные», – заверил я его. Старик вздохнул и предложил догнать шествие, пообещав по дороге просветить меня о празднике, понять смысл которого дано лишь католикам. «Я предполагаю, вам известно, что Иисус Христос умер», – сказал он. Я кивнул. Крестьянин указал на балдахин: «Человек под балдахином – наш приходской священник. А в драгоценном сосуде, который он держит, находится тончайший круглый хлебец». «Гостия», – перебил я его, но тут же извинился. Старичок взглянул на меня с сияющими глазами: «Так вы все же осведомлены! Ну что ж, гостия в монстранции, а именно так называется этот сосуд, освящена, и тем самым являет собою частицу тела Христова. И каждый, принимающий участие в процессии, верит, что Христос здесь, шествует вместе с нами. По сути, мы следуем не за священником под балдахином, а за самим Иисусом Христом!» «И вы тоже в это верите?» – спросил я его. «Конечно! Иначе я даже не стал бы вставать сегодня утром», - ответил крестьянин, и попросив разрешения, взял меня под руку. К этому времени мы уже давно нагнали последние ряды процессии, поэтому крестьянин вынужден был прикладывать немалые усилия, чтобы своим тонким голосом перекрикивать шум оркестра. «Прогулку лучше, чем эту, трудно себе представить. Молясь под открытым небом, благословляя луга и поля. Да еще и с песнями. И все это в обществе любимых соседей, которые так нарядились, что аж глаз режет! Все вежливы, в хорошем настроении, и улыбаются даже своим врагам. В такой маленькой деревне подобный праздник на вес золота. Вот видите, вон ту толстую даму в коляске?» – спросил он. Я проследил за движением его руки. Немного в стороне от тропы юноша толкал перед собой коляску с невероятно толстой персоной, определить пол которой сразу было непросто. «Она никогда не выходит из дома. Ее не увидишь даже в церкви на воскресной службе. Единственный праздник, в котором она участвует – это праздник Тела и Духа Христовых. После трагичной смерти ее сына, обязанность помогать ей передвигаться перешла к ее внуку». Шествие застопорилось и в итоге мы остановились. «Молитва у одного из четырех алтарей», – пояснил крестьянин и высвободил свою руку из под моей. Он опустил глаза и вместе с остальными жителями деревни начал тихо произносить молитву. После того как все перекрестились, священник запел. Пел он неплохо, но слишком уж тихо. «Он поет из Евангелия от Матфея», – пояснил мой спутник. Меня же более заинтересовал упомянутый алтарь, но из-за толпы и хоругвей мне не удавалось его разглядеть. Лишь когда мы двинулись дальше, я увидел украшенный цветами, двумя свечами и белой скатертью стол. Вокруг стола было тоже много цветов, которые даже создавали какой-то узор, но распознать его на ходу я не смог. «Дети впереди одеты в праздничные наряды для причастия, для них это особенный день», – сказал крестьянин, снова беря меня под руку. «Я помню еще, что это значило для меня, мальчишки. Ах, как давно это было! Обратите внимание на распятие, что впереди. Тело Христа повернуто лицом к верующим, чтобы они следовали за ним. Как будто бы в такой день как этот можно заблудиться!» – засмеялся он. «Но зачем нужно бродить с гостией вокруг? Разве нельзя отмечать этот праздник в церкви?» – спросил я. «Нет», – ответил он. «Этот праздник, как и власть Господня, должен простираться на весь мир. Мы показываем ему землю рабов его, а он видит и благословляет ее. Что ему делать в церкви? Ее он и так каждый день видит. Пусть побывает на природе! В конце концов, сейчас лето!»
После часа марша под солнцем и трех остановок у алтарей мне стало ясно, для чего нужен балдахин. Он защищал от жары освященную гостию и священника в его тяжелых облачениях. Когда мы добрались до церковного двора, я был мокрый от пота, а крестьянин возле меня пыхтел от напряжения. Лишь теперь мне удалось лучше рассмотреть лицо священника. Это был молодой, розовощекий мужчина с черными волосами и с пухлыми губами гурмана. «Сейчас он благословит все четыре стороны света, и затем мы сможем сесть» – сообщил мне мой спутник. «Не хотите ли пройти вперед? Иначе в церкви нам придется стоять», – предложил старик. Но я отказался и мысленно пожелал ему счастья. Немного ворча он начал протискиваться сквозь толпу, пока священник произносил благословления во все стороны света.
Я немного прошел дальше, свернул на кладбище и сел на лавочку у главного входа. И хотя это был чудесный летний день, многообещающий как и все оставшееся лето, все же мне было печально на душе. Непонятно почему, но мне было жаль всех этих людей, как и самого себя, только потому, что я какое-то время провел вместе с ними. Таинственность этого праздника влекла меня, но в то же время не подпускала меня к нему. Почему я должен что-то делать, чего не понимаю и даже подвергаю сомнению? Как можно серьезно верить в кусочек хлеба и видеть в нем Бога? Мой внутренний голос говорил мне: это прекрасно и важно, делать что-то, чего ты не понимаешь. Не думай об этом, а просто слушай свое сердце. Чего ты хочешь? Я хочу чуда, сказал я, чудо убедило бы меня, и я позабыл бы о печали навсегда. Ты только что увидел чудо, – продолжил голос, – ты увидел несокрушимую и не поддающуюся никаким правилам логики потребность людей верить в святое святых, которую невозможно увидеть. Не унывай!
Сидя так, погруженный в разговор с самим собой, мне действительно стало легче на душе. И поэтому я решил написать тебе это письмо.
Давай же, дорогой мой дядя, радоваться лету и не будем отчаиваться!
Твой племянник Ваня
19 июня 2014
German to Ukrainian: Мій переклад статті в Вікіпедії "Gefecht auf der Doggerbank" (Бій при Доггер-банці, 1915) General field: Social Sciences Detailed field: History
Source text - German Gefecht auf der Doggerbank
Das Gefecht auf der Doggerbank in der Nordsee fand während des Ersten Weltkrieges am 24. Januar 1915 zwischen Kriegsschiffen der deutschen Kaiserlichen Marine und britischen Royal Navy statt.
Ausgangslage:
Im Januar 1915 unternahm ein von Vizeadmiral Franz Hipper geführter deutscher Verband aus den drei Schlachtkreuzern Seydlitz, Moltke und Derfflinger sowie dem Panzerkreuzer Blücher, abgeschirmt von vier Kleinen Kreuzern und 18 Torpedobooten, einen Vorstoß auf die Doggerbank in der Nordsee, um die dortigen britischen Vorpostenboote zu vernichten oder zu vertreiben. Die Einbeziehung des letzten deutschen Panzerkreuzers, der Blücher, erwies sich später als fatal. Das Vorhaben entsprach einer Strategie der „Nadelstiche“, um die Royal Navy zu unvorsichtigen Gegenschlägen zu provozieren. Dies sollte die Gelegenheit herbeiführen, Teile der überlegenen britischen Grand Fleet unter für die Deutschen günstigen Bedingungen zum Kampf zu stellen und zu vernichten.
Bei diesem Unternehmen versäumte es die deutsche Marineleitung unter Admiral Friedrich von Ingenohl, eine Fernsicherung durch Schlachtschiffe bereitzustellen. Die britische Admiralität war zudem durch ihren Entzifferungsdienst Room 40 gewarnt, da der Einsatzbefehl an Hipper unnötigerweise per Funkspruch gegeben wurde und entziffert werden konnte. 15 Minuten, nachdem Hippers Verband am späten Nachmittag des 23. Januar den Jadebusen verlassen hatte, liefen die fünf Schlachtkreuzer HMS Lion, HMS Tiger, HMS Princess Royal, HMS Indomitable und HMS New Zealand unter dem Kommando von Vizeadmiral David Beatty sowie drei leichte Kreuzer und 35 Zerstörer aus dem Firth of Forth aus.
Schlacht:
Positionen von Schiffen:
Bei Tagesanbruch stießen beide Flotten an der von den Briten erwarteten Position rund dreißig Meilen nördlich der Doggerbank und 180 Meilen westlich von Helgoland bei ruhiger See und guter Sicht aufeinander. Angesichts der britischen Übermacht ließ Hipper daraufhin wenden und auf Gegenkurs gehen. Damit das langsamste Schiff in seinem Verband, die Blücher, nicht den Anschluss verlor, unterließ er es aber, die Geschwindigkeit zu erhöhen. So konnten allerdings die britischen Schlachtkreuzer aufschließen. Aufgrund der hohen Geschwindigkeit musste aber auch Beatty einige seiner Schiffe, darunter die Schlachtkreuzer Indomitable und New Zealand, zurücklassen. Diese langsameren Einheiten konnten die von Beatty befohlene Geschwindigkeit von 27 Knoten nicht mithalten und schlossen daher nur langsam zum Feind auf.
Um 09:52 Uhr eröffnete die führende HMS Lion das Feuer auf die Blücher, um 10:05 Uhr erfolgte der Befehl der allgemeinen Feuereröffnung. Da die deutschen Schiffe eine geringere Reichweite hatten, konnten sie erst einige Zeit später auf die britischen Großkampfschiffe feuern, als erstes das vorletzte Schiff Derfflinger um 10:11 Uhr. Hipper alarmierte die Flottenleitung, doch die deutsche Hochseeflotte war zu weit entfernt, um seinen Schiffen rechtzeitig Hilfe leisten zu können.
Um 10:12 Uhr erhielt die Blücher den ersten Treffer. Wegen ihrer geringen Reichweite konnte sie erst um 10:18 Uhr auf eine Entfernung von 17 bis 17,5 km das Feuer erwidern. Die Briten zogen rechts langsam an den Deutschen vorbei. Die Lion verlagerte ihr Feuer auf die Derfflinger, und die Tiger übernahm die Beschießung der Blücher. Schließlich erreichte die Lion das Spitzenschiff Seydlitz.
Dann gab Beatty den Befehl: „Jeder bekämpft den ihm gegenüberstehenden Feind!“ Daraufhin nahm die Tiger Zielwechsel auf die Seydlitz vor, die bereits von der Lion beschossen wurde. Die Princess Royal feuerte auf die Derfflinger und die New Zealand auf die Blücher. Die Moltke blieb längere Zeit unbeschossen und erlitt im gesamten Gefecht keinen Treffer, während die Indomitable kein Ziel erreichen konnte.
Ein schwerer Treffer einer 34,3 cm-Granate unterhalb von Turm D führte um 10:43 Uhr zu einem Munitionsbrand auf der Seydlitz, setzte zwei Geschütztürme außer Gefecht und tötete die 165 Mann der Turmbedienung. Pumpenmeister Wilhelm Heidkamp öffnete mit bloßen Händen die rotglühenden Flutventile und verhinderte damit die Explosion der hinteren Munitionskammern. Das Schiff sackte dadurch achtern auf 10,5 m ab. Um 11:25 Uhr erhielt die Seydlitz einen weiteren schweren Treffer im Mittelschiff. Auch die Derfflinger erlitt einen schweren Treffer, bei dem nur mit Mühe das Explodieren von Kartuschen verhindert werden konnte.
Die Blücher erhielt um 11:30 Uhr einen schweren Treffer in der Munitionstransportbahn im Mittelgang. 35 bis 40 Kartuschen brannten ab, und die Flammen setzten die vorderen Seitentürme in Brand. Auch wurde die Hauptdampfrohrleitung im Kesselraum 3 schwer beschädigt. Die Geschwindigkeit der Blücher sank auf 17 kn, und sie blieb daher hinter dem Rest der Flotte zurück. Beatty befahl daher kurz vor 12 Uhr der noch immer zurückhängenden Indomitable, die Blücher zu versenken.
Die Deutschen konzentrierten ihr Feuer auf Beattys Flaggschiff HMS Lion, und vornehmlich die Derfflinger erzielte mehrere Volltreffer. Um 11:52 Uhr musste die Lion aus der Linie ausscheren, da sie nur noch 15 kn schnell war. Befehle konnten nur noch mit Flaggensignalen weitergegeben werden. Schwer beschädigt wurde auch die Tiger.
Auf eine irrtümliche U-Boot-Meldung hin – das deutsche Torpedoboot V 5 hatte aus großer Entfernung einen Torpedo abgeschossen – gab Beatty den Befehl „90 Grad backbord“, um diesem auszuweichen. Da diese Wendung den fliehenden deutschen Schiffen einen zu großen Vorsprung verschafft hätte, korrigierte er seinen Befehl wenige Minuten später, indem er „Kurs Nordost“ setzen ließ, um die Drehung auf 45 Grad zu begrenzen. Um klarer zu machen, dass die fliehenden Schiffe weiter verfolgt werden sollten, ließ er zusätzlich „Hintere Feindschiffe angreifen“ setzen. Da die beiden Signale aber am selben Mast gehisst wurden, anstatt an getrennten Masten, verstanden die anderen Schiffe die beiden Signale als einzelnes Signal: „Im Nordosten stehende hintere Feindschiffe angreifen“. Dort lag die weit hinter den deutschen Verband zurückgefallene Blücher, weshalb der stellvertretende Kommandeur Rear Admiral Moore an Bord der New Zealand gegen 12 Uhr sämtliche Einheiten die Blücher angreifen ließ, was den restlichen deutschen Schiffen die Möglichkeit gab, sich vom Gegner abzusetzen. Um das zu korrigieren wollte Beatty den Befehl „Feind auf kürzere Entfernung angreifen“ folgen lassen, ein bekannter Befehl von Admiral Nelson. Da dieser jedoch nicht im Signalbuch stand, hätte er umständlich durch Ausflaggen der einzelnen Worte gesetzt werden müssen, weshalb Beatty aus dem Signalbuch das Kommando „Näher am Feind bleiben“ setzen ließ, was seiner Meinung nach in dieser Situation Nelsons Befehl am nächsten kam. Dieses Signal konnte aber vom Rest der Flotte nicht mehr erkannt werden. Da Beatty gerade dabei war, von der manövrierunfähigen Lion auf den Zerstörer Attack zu wechseln, konnte er das Missverständnis erst später beheben. Beatty nahm zwar noch die Verfolgung der fliehenden Gegner auf, konnte sie aber nicht mehr erreichen.
Ab 12:10 Uhr wurde die Blücher von allen britischen Schiffen unter schweres Feuer genommen. Auch die Leichten Kreuzer und Zerstörer beteiligten sich an der Versenkung. Dabei konnte die Blücher mit ihrem letzten feuerbereiten Geschütz des achteren Turms den Zerstörer Meteor schwer beschädigen. Um 13:13 Uhr kenterte die Blücher nach 2 bis 7 Torpedo- und 70 bis 100 Granattreffern. Sie trieb noch einige Minuten kieloben und versank dann.
Britische Schiffe retteten 260 Mann. Ein deutsches Flugzeug, das die Rettungsaktion nicht erkannte, behinderte diesen Vorgang. 792 Besatzungsmitglieder starben.
Die von einem britischen Schiff aus gemachte Aufnahme, die das kenternde Schiff zeigt, von dem sich Besatzungsmitglieder zu retten versuchen, ist heute eine der berühmtesten Kriegsfotografien des Ersten Weltkriegs.
Bilanz:
Auf britischer Seite waren zwei moderne Schlachtkreuzer schwer beschädigt worden. Auf der Lion führten Treffer in die Maschinenanlage und den Generatoren dazu, dass diese manövrierunfähig eingeschleppt werden musste. Die Deutschen hatten den Panzerkreuzer Blücher verloren. Obwohl man irrtümlich glaubte, den britischen Schlachtkreuzer Lion versenkt zu haben, wurde das Gefecht als Rückschlag aufgefasst, weshalb Admiral von Ingenohl entlassen wurde. Sein Nachfolger Hugo von Pohl hielt die deutsche Flotte auf Befehl Kaiser Wilhelms II. in der Sicherheit der Deutschen Bucht. Eine Analyse der Schäden auf der Seydlitz führte zu einer Reihe von technischen Verbesserungen, die die Gefahr von Explosionen und Bränden verringerten und wesentlich zur großen Widerstandsfähigkeit der deutschen Schlachtkreuzer in der Skagerrakschlacht beitragen sollten.
Auf britischer Seite ignorierte man die schlechten Schießleistungen, das Durcheinander bei der Befehlsübermittlung und die Schwächen der Panzerung und Brandsicherung. Lediglich Konteradmiral Moore wurde in aller Stille abgelöst und erhielt kein neues Frontkommando. Man machte ihn für das Entkommen des Großteils des deutschen Geschwaders verantwortlich, auch wenn er dabei nur einem angenommenen Befehl Beattys gefolgt war. Beattys Flaggleutnant, der die Panne bei der Signalgebung zu verantworten hatte, behielt seinen Posten und war auch in der Skagerrakschlacht für die Übermittlung von Beattys Befehlen zuständig. Dort unterlief ihm erneut ein schwerer Fehler.
Forderungen nach einer Untersuchung wurden zwar erhoben, aber durch den Ersten Lord der Admiralität Winston Churchill unterbunden, um das der Öffentlichkeit präsentierte Bild eines Seesieges nicht in Frage zu stellen.
Translation - Ukrainian Бій при Доггер-банці, 1915
Бій при Доггер-банці в Північному морі відбувся 24-го січня 1915-го року під час Першої світової війни між військовими кораблями Імператорських військово-морських сил Німецької імперії та Королівського військово-морського флоту Великої Британії.
Передумови:
В січні 1915 року німецька ескадра під головуванням віце-адмірала Франца фон Гіппера в складі трьох лінійних крейсерів "Зейдліц", "Мольтке" та "Дерфлінгер", а також панцерного крейсера "Блюхер", у супроводі чотирьох малих крейсерів та 18-ти міноносців, спробувала атакувати британські патрульні катери у Доггер-банці в Північному морі, щоб знищити або відтиснути їх звідти. Згодом залучення останнього панцерного крейсера німецьких ВМС "Блюхера" виявиться фатальним. Ця атака, відповідно до стратегії шпилькових уколів, мала спровокувати ВМФ Великої Британії до необачних ударів у відповідь. У наслідок чого німці змогли би змусити окремі частини британського Великого Флоту, який був більшим за німецький, прийняти бій у невигідних для них умовах та знищити їх.
Але керівництво німецького флоту на чолі з Фрідріхом фон Інгеноль на встигло забезпечити дальню охорону лінійними кораблями. До того ж Британське Адміралтейство було попереджене службою дешифрування з "кімнати 40" про бойовий наказ для Гіппера, котрий вдалося перехопити та розшифрувати, тому що він був наданий по радіозв'язку, хоча для цього не було жодних причин. 15 хвилин після того, як 23-го січня після полудня ескадра Гіппера залишила затоку Яде, їй на зустріч з Ферт-оф-Форту під головуванням віце-адмірала Дейвіда Бітті вийшло п'ять лінійних крейсерів "Лайон", "Тайгер", "Прінсесс Ройял", "Індомітебл" та "Нова Зеландія", а також троє легких крейсерів та 35 есмінців.
Бій:
На світанку обидва флоти зустрілися при тихому морі й добрій видимості на очікуваній британцями позиції – біля 30 миль на північ від Доггер-банки та 180 миль західніше Гельґоланду. Побачивши значно переважаючи сили британців, Гіппер дав наказ розвернутися й взяти протилежний курс. Але він не наказав підвищувати швидкість, аби найповільніший корабель "Блюхер" не відставав від ескадри. Через це лінійним крейсерам британців вдалося скоротити відстань. Хоча й Бітті через високу швидкість довелося залишити позаду кілька своїх кораблів, зокрема "Індомітебл" та "Нова Зеландія". Ці одиниці не могли дотримуватися заданої ним швидкості у 27 вузлів, щоб наздогнати ворога.
О 09:52 "Лайон", який йшов попереду, відкрив вогонь по "Блюхеру", о 10:05 був наданий наказ про відкриття всебічного вогню. Через меншу далекобійність німецькі кораблі змогли відкрити вогонь тільки через деякий час: перший постріл у відповідь здійснив "Дерфлінгер" о 10:11. Гіппер попередив командування флоту, але морський флот німців був надто далеко, аби прийти на допомогу своїм кораблям.
Перше влучання в "Блюхер" було здійснено о 10:12. Через свою меншу далекобійність "Блюхер" зміг відповісти лише о 10:18 з відстані 17 - 17,5 км. Британці повільно обходили німців з правої сторони. "Лайон" перевів свій вогонь на "Дерфлінгера", обстріл "Блюхера" перейняв "Тайгер". Зрештою "Лайон" наздогнав передній корабель німців – "Зейдліц".
Після чого Бітті надав наказ: "Кожен веде вогонь по ворогу навпроти!". Тоді "Тайгер" змінив напрямок свого вогню на "Зейдліц", який вже піддавався обстрілу зі сторони "Лайона". "Прінсесс Ройял" вів вогонь по "Дерфлінгеру", а "Нова Зедандія" по "Блюхеру". "Мольтке" довгий час залишався поза обстрілом, під час всього бою в нього жодного разу не було влучено. Позаяк "Індомітебл" не міг дістати до цілі.
О 10:43 пряме попадання 343-міліметрового снаряду в нижню частину башти "D" призвело до пожежі боєприпасів на "Зейдліц", вивело зі строю дві гарматні башти та вбило 165 чоловік. Командир котельного відділення Вільгельм Хайдкамп голими руками відкрив до біла розпечені кінгстони, завадивши таким чином вибуху заднього складу боєприпасів. Внаслідок чого, корабель осів на 10,5 метрів з боку корми. О 11:25 "Зейдліц" отримав ще одне пряме попадання в середню частину. Так само, пряме попадання отримав "Дерфлінгер", після якого тільки великими зусиллями вдалося запобігти вибуху зарядних картузів.
О 11:30 "Блюхер" отримав ще одне важке попадання, яке пошкодило систему подачі боєприпасів. Згоріло біля 40 картузів, що призвело до пожежі на двох передніх бортових баштах. Також було значно пошкоджено головний паровід у третьому котельному відділенні. Швидкість "Блюхера" знизилася до 17 вузлів і він залишився позаду решти флоту. Тому Бітті наказав все ще відстаючому "Індомітебл" потопити "Блюхер".
Німці сконцентрували свій вогонь на флагманському кораблі Бітті – "Лайон". Переважну кількість попадань здійснив "Дерфлінгер". О 11:52 "Лайон" був змушений залишити кільватер, бо його швидкість сягала лише 15 вузлів. Передавати накази відтепер можна було тільки сигнальними прапорами. "Тайгер" теж отримав важкі пошкодження.
Після помилкового повідомлення з підводного човна про те, що міноносець "V 5" начебто з великої відстані випустив торпеду, Бітті, щоб уникнути удару, надав наказ: "90 градусів ліворуч". Але цей маневр надав би втікаючим німецьким кораблям занадто велику перевагу, тому декілька хвилин потому він змінив свій наказ на "курс північ-схід", щоб зменшити розворот до 45-ти градусів. Для ясності, що втікаючи кораблі треба переслідувати й надалі, він наказав просигналити: "Атакувати задні ворожі кораблі". Та замість того, щоб підняти сигнали на двох різних щоглах, вони були підняти на одній, тому капітани інших кораблів зрозуміли обидва накази як один: "Атакувати задні ворожі кораблі по курсу північ-схід". Там, відставши від німецької ескадри, знаходився "Блюхер", через що близько 12-ї години виконувач обов'язків командувача контр-адмірал Мур, котрий був на борту "Нової Зедандії", дав наказ усім бойовим одиницям атакувати його. Це дало змогу решті німецьких кораблів відірватися від противника. Щоб виправити цю помилку, Бітті хотів надати відомий наказ адмірала Нельсона: "Атакувати найближчого ворога". Та цей наказ мав би бути розцвічуваним прапорцями з окремих слів, бо він не входив до зводу сигналів. Тому Бітті наказав просигналити: "Триматися ближче до ворога", що на його думку в цій ситуації найбільше нагадувало наказ Нельсона, Але решта флоту вже не змогла його розпізнати. Так як Бітті саме в цей час перебирався з "Лайона", котрий вже не міг маневрувати, на есмінець "Аттак", то виправити це непорозуміння вдалося лише згодом. Бітті спробував відновити переслідування втікаючого противника, та так і не зміг його наздогнати.
З 12:10 "Блюхер" піддавався важкому вогню з усіх британських кораблів. У затопленні приймали участь навіть легкі крейсери та есмінці. При цьому "Блюхер" своєю останньою гарматою зміг важко пошкодити кормову башту есмінця "Метеор". О 13:13, після того, як в нього влучили приблизно сім торпед та сотня снарядів, "Блюхер" почав перехилятися. Він продрейфував ще декілька хвилин кілем догори й затонув.
Британські кораблі врятували 260 чоловік. Порятунку заважав німецький літак, бо не розібрався в ситуації. 792 члена команди загинули.
Зроблений з британського корабля знімок, котрий зображує, як члени команди намагаються порятуватися з тонучого корабля, залишається однією з найвідоміших воєнних фотографій часів Першої світової війни.
Підсумки бою:
З британської сторони були важко пошкоджені двоє сучасних лінійних крейсерів. "Лайон" довелося відбуксовувати, бо внаслідок попадань на ньому були виведені зі строю моторне відділення і генератори. Німці втратили панцерний крейсер "Блюхер". Навіть незважаючи на те, що німці, хоча й помилково, вважали, що їм начебто вдалося затопити британський лінійний крейсер "Лайон", підсумки бою були розцінені як поразка – тому адмірала фон Інгеноля було звільнено. Його наступник Гуго фон Поль за наказом Вільгельма II тримав німецький флот в захищеній Німецькій затоці, Внаслідок аналізу отриманих пошкоджень на "Зейдліц" були розроблені технічні покращення, що мали б зменшити небезпеку вибухів й займань. Це начебто призвело до більшої витривалості німецьких лінійних крейсерів під час Ютландської морської битви.
Британці проігнорували погану стрільбу та слабке бронювання й протипожежний захист своїх кораблів, а також плутанину при передачі наказів. Лише контр-адмірала Мура тишком звільнили з посади. Нового призначення він не отримав. На нього поклали відповідальність за те, що більша частина німецької ескадри змогла втікти, хоча він лише слідував наказам Бітті. Флаг-офіцера Бітті, котрий допустився помилок при подачі сигналів, залишили на своєму місці. Під час Ютландської битви він теж передаватиме накази Бітті і знову помилиться.
І хоча були спроби провести розслідування, але Вінстон Черчилль, котрий на той час займав посаду Першого лорда Адміралтейства, перешкодив цьому, щоби громадськість не поставила під питання представлену їй картину морської перемоги.
More
Less
Translation education
Master's degree - Johannes Gutenberg-Universität Mainz (FTSK Germersheim)
Experience
Years of experience: 6. Registered at ProZ.com: Nov 2017.
German to Russian (Johannes Gutenberg University of Mainz) German to Ukrainian (Johannes Gutenberg University of Mainz) English to Russian (Johannes Gutenberg University of Mainz) English to Ukrainian (Johannes Gutenberg University of Mainz)
Memberships
N/A
Software
Adobe Acrobat, Adobe Illustrator, Adobe Photoshop, CafeTran Espresso, Indesign, MateCat, memoQ, MemSource Cloud, Microsoft Excel, Microsoft Word, OmegaT, Powerpoint, QuarkXPress, Smartcat, Trados Studio
CV/Resume
CV available upon request
Bio
Originally I come from the Ukrainian capital city Kyiv. I'm a native speaker of Ukrainian and Russian. Shortly I've completed my master's degree at the Johannes-Gutenberg-University (Mainz), Department of Translation, Linguistics and Cultural Studies in Germersheim. I have arranged my master studies as broadly as possible: In various seminars, I have researched various aspects of intercultural communication and current trends in translation studies. I applied this theoretical knowledge in the translation of both literature and technical texts.
Therefore I can offer my clients translations from German into Ukrainian and Russian in such areas as:
- Medicine (general; medical products)
- Law (general; contracts; criminal law)
But my field of interest also extends to the humanities: literature, history, philosophy, and art. Since I have been writing poems in Ukrainian and Russian for years, I am familiar with the creative use of language and texts. So if you need a creative translation or transcreation I can do it for you!
Thanks to my training as a designer for digital and print media, which I completed in June 2010, I can also offer various DTP services, e. g. the layout of your documents or preparing your publication for the print.
Expertise