This site uses cookies.
Some of these cookies are essential to the operation of the site,
while others help to improve your experience by providing insights into how the site is being used.
For more information, please see the ProZ.com privacy policy.
English to Russian translator and interpreter specializing in psychotherapy, telecommunications, accounting, law and fiction
Account type
Freelance translator and/or interpreter, Verified site user
Data security
This person has a SecurePRO™ card. Because this person is not a ProZ.com Plus subscriber, to view his or her SecurePRO™ card you must be a ProZ.com Business member or Plus subscriber.
Affiliations
This person is not affiliated with any business or Blue Board record at ProZ.com.
Services
Translation, Interpreting, Editing/proofreading, Training
Expertise
Specializes in:
Accounting
Law: Contract(s)
Economics
Government / Politics
Investment / Securities
Law (general)
Law: Taxation & Customs
Transport / Transportation / Shipping
Management
Psychology
Also works in:
Certificates, Diplomas, Licenses, CVs
Construction / Civil Engineering
Chemistry; Chem Sci/Eng
Computers (general)
Human Resources
Tourism & Travel
Real Estate
Marketing / Market Research
Materials (Plastics, Ceramics, etc.)
Advertising / Public Relations
Retail
Social Science, Sociology, Ethics, etc.
Computers: Software
Computers: Systems, Networks
Computers: Hardware
Energy / Power Generation
Engineering: Industrial
Internet, e-Commerce
International Org/Dev/Coop
IT (Information Technology)
Art, Arts & Crafts, Painting
Cinema, Film, TV, Drama
Esoteric practices
Geography
History
Journalism
Linguistics
Business/Commerce (general)
Finance (general)
Telecom(munications)
More
Less
Rates
English to Russian - Rates: 0.08 - 0.10 EUR per word / 25 - 30 EUR per hour Russian to English - Rates: 0.08 - 0.10 EUR per word / 25 - 30 EUR per hour Ukrainian to English - Rates: 0.08 - 0.10 EUR per word / 25 - 30 EUR per hour Ukrainian to Russian - Rates: 0.08 - 0.10 EUR per word / 25 - 30 EUR per hour
English to Russian: Benjamin’s Crossing by Jay Parini (отрывок из романа Джея Парини "Переход Беньямина") General field: Art/Literary Detailed field: Poetry & Literature
Source text - English That same day, in the afternoon, he saw Fritz Frankel sitting in a sidewalk café. Dr Frankel had been a famous doctor in Berlin in the twenties; he had been in Paris for much of the past decade and was respected among the émigrés, who sought him out eagerly for his expertise in nervous disorders. Benjamin himself had once consulted Dr Frankel, at Dora’s insistence.
The doctor noticed that Benjamin was staring at him, and he stood. ‘Benjamin!’ he cried. ‘Come and sit down! Let me buy you a drink.’
Benjamin bowed politely and accepted the invitation.
‘So what brings you to Marseilles?’ the doctor wondered.
It was just like Frankel to ask a dumb question, thought Benjamin. What was any Jew doing in Marseilles right now? ‘I’m here for the Olympic tryouts,’ he said. ‘Did you forget I was a pole vaulter?’
‘Listen, you stick to me, and we’ll both get out of here,’ Dr Frankel said. He explained that it was impossible to get a berth on a ship in the usual ways. Every berth had been sold long ago, and the authorities were cracking down on exit visas. Nobody could leave France now except by hook or by crook. Excitedly he explained that he had discovered a way out that had already worked for dozens of people he knew. You dressed up as a sailor and were taken aboard a merchant ship heading for Ceylon. The other sailors, for a small fee, were more than willing to smuggle you aboard. If Benjamin had any money, there was no doubt they could both make it to Ceylon in a month.
‘What do you do once you get to Ceylon?’ Benjamin asked.
‘It is British,’ Dr Frankel explained. ‘The Germans can’t touch you out there. And I hear it’s quite pleasant, with tea plantations and lots of fruit. You like fruit, don’t you?’
Benjamin looked at the old man’s shaggy, long white hair and fragile body and wondered to himself if Dr Frankel could really pass himself off as a sailor. Perhaps money talked louder than he had previously imagined.
‘You are apparently skeptical, sir,’ Dr Frankel said.
Benjamin shrugged. At this point, it was worth a try. One heard of more fantastic escapes every day. Indeed, an eighty-five-year-old Jew from Odessa had apparently escaped into Spain in a helium balloon. Given his fear of heights, Benjamin was much happier to go by sea, even if he had to pose as a deck swab. As for the money, what did it matter?
Dr Frankel took Benjamin back to his boardinghouse, inviting him to sleep on the floor.
‘I’ll make a bed for you,’ he said. ‘There is a sofa in the hallway. I’ll get the cushions.’
‘Please, just a blanket. At least you have a roof.’
‘Make yourself at home,’ the doctor said.
There was a comfortable chair by the window, and Benjamin settled in for the afternoon. The doctor had a volume of essays by Karl Kraus, and Benjamin was delighted to spend an afternoon in such company.
‘Will you be all right, Benjamin?’
‘Yes, thank you.’
The doctor said he had some urgent business and left Benjamin alone. Early that evening, he returned with a sailor’s costume for each of them. They were mildly absurd: rough wool uniforms with baggy trousers, berets.
‘You’ve just been drafted into the merchant navy,’ he said. ‘You look like a sailor, did you know that? Try it on.’
‘The trousers are too small. I can tell by looking.’
‘Maybe you are too big,’ the doctor said. ‘Look, we’re not going on a fashion show. We’re going to Ceylon, where Jews are safe. Wear what is to wear.’
That night, as Benjamin lay on the floor on lumpy cushions beneath a moth-eaten blanket, Dr Frankel described Ceylon in colorful detail. It was a marvelous place of small brown people and large gray elephants, a land of cardamom, cinnamon, saffron, paprika, breadfruit. The luscious names filled Benjamin’s heart with desire. All night he dreamed of bare sandy beaches, with an orange moon hanging between big-finned palms. There would of course be no books, no libraries, no European newspapers, and their absence was a definite problem, but he had enough material in his briefcase to keep him busy for a year or two. Perhaps he would even write stories, or maybe even poems!
The next morning he and Dr Frankel crept from the boarding-house in their ill-fitting uniforms. Benjamin left his suitcase in the station; it would be unwise to take it with him, and it contained nothing he really cared about. He carried his briefcase and a small satchel with a change of clothes. Aware that he was going to sea, where dampness is often a problem, he carefully wrapped the manuscript in waxy paper that he bought from a fishmonger by the docks. Dr Frankel’s small and tattered suitcase was strapped to his back.
They took a trolley to the waterfront, where they stopped at a bar for a cup of café crème and a hot croissant, consuming them greedily at a table that had a wide-angle view of the bay. The prodigal sun had tossed a million gold coins on the water, which was so bright one could scarcely see the dozens of ships coming in and out of the old harbor. The tangerine sky was streaked with clouds, and gulls swooped to feed on garbage. Indeed, there was garbage everywhere. ‘Even the people are garbage,’ said Dr Frankel, referring to the riffraff that gathers in ports of call. ‘Whores, pimps, winos, bums, pickpockets, swindlers, Gypsies,’ Dr Frankel mumbled.
‘And Jews,’ said Benjamin.
Dr Frankel looked at him curiously. ‘You are a strange fellow, Dr Benjamin.’
‘I have heard this before,’ he said.
Because he was leaving France this morning, perhaps forever, everything that touched his senses was bathed in nostalgia. He even decided that he loved Marseilles – its thronged, tree-lined avenues as well as its putrid smells, the grating noise of engines, the clanking of chains, the lurid calls of women who loitered, even at this hour, along the docks in search of custom. He twisted his neck to see, through the dazzling light, a heavily laden freighter ply its awkward way into the harbor with its whistle gasping, dwindling into echoes, ghosts of steam.
‘Have you ever visited a brothel, Benjamin?’ asked Dr Frankel.
‘Many times, when I was younger. Mostly in Berlin,’ he said. ‘But also in Munich. Once or twice in Naples, I think.’
‘You think? You don’t remember?’
Benjamin wished he had said nothing. ‘I have never been to a brothel in Paris,’ he said. ‘I don’t know why. Age, perhaps. I was never a young man in Paris.’
Dr Frankel raised his eyebrows. ‘You are still a young man, dear fellow. Forty-eight years old! I am sixty-three!’
Benjamin was surprised that Dr Frankel was only sixty-three, especially since he looked well over seventy. It was the war, of course. It put a decade on everyone.
A tall gendarme suddenly passed them, and they grew still. This was no time to have to produce their papers, and increasingly the police were demanding identification. They knew that before long the Nazis would swoop into Marseilles, and that those who lacked a proper attitude would suffer. Lenience would not be tolerated.
After breakfast, they made their way to the Italian freighter, the S.S. Genovese, which would carry them to Ceylon. It was a long, hulking freighter with a rusty bow and portholes like bloodshot eyes. Oil spilled into the water around it, forming a thin blue skirt on the water. There was considerable activity, with men loading huge barrels into the hold; the grinding sound of winches forced them to raise their voices when they spoke.
‘Are you certain they will take us?’ asked Benjamin as they approached the gangway.
‘Of course. My contact is called Patrice. He is in charge of all deckhands.’ After a pause, he added: ‘We are deckhands, you see.’
Sure enough, a dark-skinned man called Patrice welcomed them aboard: he was about forty, with thick eyebrows, a curly beard, and a large belly that bulged the dark blue horizontal stripes of his shirt. He accepted the roll of bills from Dr Frankel without bothering to count, as if nobody in these circumstances would dare to cheat him.
‘You must hide below,’ he said. ‘I will show you where.’ They followed him down into the dim, smelly bunkroom. ‘Don’t even show your ugly faces till I say so.’
‘I can hardly thank you enough for this,’ Benjamin whispered to Dr Frankel when they were alone.
‘Please, enough,’ he said, beaming. For a start, it’s your money. Second, you will do me a favor one day. Life is like that. It’s called tit for tat.’
Benjamin lay back on his bunk in the sweltering room. ‘My wife and son are in England you know,’ he said. ‘Sometimes I miss them both, even though I’m divorced.’
‘Ah,’ said Dr Frankel. ‘Someday I will tell you what happened to my wife and my son. It is not a pretty story.’
They lay quietly on the bunks provided by Patrice, and it was thrilling to hear the clanking of chains as the anchors lifted at around seven; the huge engine, not fifty feet from the bunkroom, chittered and whined, and the ship began to tremble. At some barely discernible point, it was obvious that they were moving. The engine began to purr, and the ship rocked gently forward and backward, parting the slight waves. It was a pity, thought Benjamin, that they did not have a porthole.
Suddenly, a gruff man appeared in the doorway, shouting, ‘All hands on deck!’ He paused beside Benjamin and Dr Frankel. ‘You, too!’ he shouted. ‘Both of you! On deck! Now!’
Benjamin reached for his briefcase. He was not going anywhere, even on deck, without his manuscript.
‘Come, Walter,’ said Dr Frankel. We must do what they say. This is only routine.’
Benjamin scrambled up the narrow ladder behind the doctor, his heart pounding in his temples; halfway up the ladder, he had to pause for two or three minutes. An invisible fist seemed to press into his solar plexus, and he could hardly breathe.
‘Are you all right, Walter?’ Dr Frankel cried, peering back down the ladder behind him.
‘Give me another minute, please,’ Benjamin said. ‘I am not used to ladders.’
‘On deck! Quickly!’ shouted the sailor, snapping at Benjamin’s heels. ‘Get your fat ass up that ladder!’
Somehow, he dragged himself into the blazing light, onto the broad deck, where an officer of some kind was haranguing the deck-hands like children. He spoke in argot, not easily understood. Benjamin guessed he was from Nice, with Italian roots. You could tell from his eyes, and the sneering grin, that he was not a pleasant man.
Patrice stood beside him, gesticulating weirdly, pointing to Benjamin and Dr Frankel, who stood side by side with the other deckhands, who were mostly in their late teens or early twenties. They were Italian or Greek, Benjamin guessed, with Mediterranean skin. Even the youngest of them looked wizened, even prunelike.
The officer lurched toward Benjamin and stood over him, smelling of brandy. ‘Give me your papers,’ he said.
Benjamin produced a number of faded documents from his brief-case, including an old library card from the Bibliothèque Nationale. He could see from the look in the eyes of Patrice that this was a mistake.
Dr Frankel was clearly distressed, shifting from foot to foot. He said, in hideously mangled French, ‘We have worked on many merchant freighters. We are very good sailors, I swear. Give us a chance, sir, please!’
The officer seemed amused, and grinned. His teeth were like iron nails driven into his gums. ‘May I have the names of several ships you have worked on before? Perhaps we have worked together?’
Dr Frankel showed considerable invention, although none of the freighters he mentioned seemed to ring any bells.
‘How old are you?’ he asked Dr Frankel.
‘Forty,’ he said.
‘Ah, you are well preserved,’ he said.
To Benjamin: ‘You are nineteen, I suppose?’
‘I am thirty-one, sir,’ Benjamin said.
‘Ah, a truthful man!’
Benjamin stared ahead, trying to give away nothing with his expression. Any flicker of distress or failure of nerve could be disastrous.
‘Can you swim, sailor?’
‘I am a good swimmer,’ said Benjamin. Weren’t all sailors?
‘And you?’ The officer glared at Dr Frankel.
‘Me, too,’ the doctor said. ‘I swim very well . . . for my age.’ He looked at his feet. ‘I require, perhaps, a little practice.’
‘That’s quite easy,’ the man said, trying to restrain a laugh. ‘Overboard with them!’ he shouted.
The other deckhands looked nervously at their superior. Was he kidding?
‘Are you deaf? I said, overboard with them!’
Two husky seamen seized Benjamin and Dr Frankel by the arms.
‘What does this mean?’ Dr Frankel asked in a loud voice, almost threateningly. He turned to Patrice. We have paid good money!’
Patrice looked anxiously toward the deck.
The officer said, ‘What this means is that you will have an opportunity to practice your swimming.’
Benjamin could hardly focus on what was happening. All he could think about was the briefcase, which he clung to fiercely, even as the officer’s henchmen tossed him over the railing. He felt himself dropping swiftly, turning head over heels. The sensation of hitting the water was surprisingly transitory, and the first thing he knew, he was underwater, still holding the briefcase, still dropping, taking for granted the fact of his death. It was simply not possible to survive this, the plunge, the infinite amounts of water, the vacuum that seemed to suck him downward, down and around, the spiral to oblivion.
Suddenly, his head broke the water, though he could see nothing.
‘Benjamin!’ cried Dr Frankel. ‘Over here!’
A young man in a rowboat had pulled Dr Frankel into his small craft.
Benjamin, of course, could not move. It amazed him that he was floating.
‘Give me your briefcase,’ the doctor cried, reaching down for it.
Benjamin relinquished it and soon felt the upward pull, the astonishing and unexpected lift to safety.
As he shivered in the boat, unable to see through watery lenses, Benjamin half wished he were still tumbling in those unimaginable depths where fish are blind and black rocks huddle for shelter from the faint light that filters down. How he had managed to get from the water into this rowboat was beyond guessing, another miracle – a major miracle, this time. He knew for certain this morning in the harbor in Marseilles that God existed, for in a Godless universe he would certainly have lost everything by now.
Translation - Russian Во второй половине того же дня он увидел в кафе, за столиком на тротуаре Фрица Френкеля. В двадцатые годы доктор Френкель был знаменит в Берлине. Значительную часть прошлого десятилетия он провел в Париже и был в почете у эмигрантов, жаждавших попасть на прием к этому выдающемуся специалисту по нервным болезням. Беньямин сам один раз ходил на консультацию к доктору Френкелю по настоянию Доры.
Доктор заметил пристальный взгляд Беньямина и встал.
– Беньямин! – воскликнул он. – Идите сюда! Садитесь, позвольте мне угостить вас выпивкой.
Беньямин учтиво поклонился и принял приглашение.
– Так что же привело вас в Марсель? – поинтересовался доктор.
Задавать глупые вопросы – это так похоже на Френкеля, подумал Беньямин. Что может сейчас еврей делать в Марселе?
– Прохожу отбор на Олимпийские игры, – сказал он. – Разве вы забыли, что я прыгаю с шестом?
– Послушайте, держитесь меня, и мы вместе выберемся отсюда, – сказал доктор Френкель.
Он рассказал Беньямину, что достать место на корабле обычным способом невозможно. Все койки давно распроданы, и власти ужесточают правила выдачи выездных виз. Выехать из Франции теперь можно только с помощью каких-нибудь ухищрений. Он с увлечением заговорил об одном таком способе, о котором недавно узнал и которым уже смогли воспользоваться десятки его знакомых. Нужно одеться матросом, и вас берут на борт торгового судна, следующего на Цейлон. Остальные матросы за небольшую плату весьма охотно контрабандой переправят вас за границу. Если у Беньямина есть хоть какие-то деньги, то можно не сомневаться, что оба они через месяц будут на Цейлоне.
– И что вы будете делать, когда попадете на Цейлон? – спросил Беньямин.
– Это британская территория, – пояснил доктор Френкель. – Там немцы не смогут вас тронуть. Кроме того, говорят, там довольно приятно: чайные плантации, полно фруктов. Вы ведь любите фрукты?
«Сможет ли доктор Френкель сойти за матроса?» – думал Беньямин, глядя на длинные, косматые седые волосы и хрупкое тело старика. Должно быть, от денег зависит больше, чем он предполагал раньше.
– Да вы скептик, сударь, – сказал доктор Френкель.
Беньямин пожал плечами. В нынешних обстоятельствах, пожалуй, стоило попробовать. Каждый день можно было услышать и о более фантастических способах бегства. Так, восьмидесятипятилетний еврей из Одессы вроде бы бежал в Испанию на гелиевом аэростате. Беньямин высоты боялся, поэтому морское путешествие казалось ему куда более предпочтительным, пусть даже ему придется делать вид, что он хорошо умеет драить палубу. Что касается денег – да и Бог с ними.
Доктор Френкель отвел Беньямина в свой пансион и предложил переночевать на полу.
– Я могу устроить вам постель, – сказал он потом. – В коридоре есть диван. Я дам вам подушки.
– Хватит одеяла, спасибо. У вас, во всяком случае, есть крыша.
– Чувствуйте себя как дома, – сказал доктор.
У окна стояло удобное кресло, и Беньямин устроился в нем, чтобы скоротать вторую половину дня. У доктора был том эссе Карла Крауса, и Беньямин был весьма рад провести время в таком обществе.
– Вам удобно, Беньямин?
– Да, спасибо.
Доктор сказал, что у него срочное дело, и оставил Беньямина в одиночестве. Вернулся он ранним вечером с двумя матросскими костюмами. Вид у них был слегка нелепый: форма из грубой шерсти – мешковатые брюки, береты.
– Вас только что завербовали в торговый флот, – сообщил он. – Вы похожи на моряка, знаете об этом? Примерьте.
– Брюки малы. Это и так видно.
– Может быть, это вы слишком большой, – возразил доктор. – Послушайте, мы же не на показ мод собираемся. Мы отправляемся на Цейлон, туда, где евреи могут чувствовать себя в безопасности. Надевайте что есть.
В ту ночь Беньямин лежал на полу, на комковатых подушках, под изъеденным молью одеялом, а доктор Френкель в живописных подробностях рассказывал о Цейлоне. Это чудесное место, где живут маленькие коричневые люди и большие серые слоны, страна кардамона, корицы, шафрана, паприки, хлебного дерева. Пленительные названия разбудили в Беньямине мечтательность. Всю ночь он грезил о пустынных песчаных пляжах, над которыми меж длиннолиственных пальм нависает апельсинного цвета луна. Там, конечно, не будет ни книг, ни библиотек, ни европейских газет, и без них, понятно, будет трудновато, но материалов в его портфеле хватит на пару лет работы. Может быть, он даже будет писать рассказы – или даже стихи!
Утром они с доктором Френкелем в плохо сидевшей на них форме медленно выдвинулись из пансиона. Беньямин оставил свой чемодан на вокзале: брать его с собой не имело смысла, да в нем и не было ничего по-настоящему ценного. Он нес портфель и небольшую сумку со сменой одежды. Им предстояло морское плавание, все может отсыреть, поэтому он тщательно завернул рукопись в вощеную бумагу, купленную у торговца рыбой рядом с пристанью. Доктор Френкель привязал свой маленький, видавший виды чемодан ремнем к спине.
До порта они доехали на трамвае и зашли в бар выпить по чашке café crème и съесть по горячему круассану, которые немедленно с жадностью уничтожили. С того места, где они сидели, открывался широкий вид на бухту. Транжира-солнце швыряло на воду тысячи золотых монет, слепивших так, что едва можно было рассмотреть десятки кораблей, заходивших в старую гавань и выходивших из нее. Мандариновое небо покрывали полосы облаков, чайки устремлялись вниз, чтобы ухватить что-нибудь из отбросов. Мусор был повсюду.
– И люди тут – мусор, – сказал доктор Френкель, имея в виду сброд, стекающийся в порты, куда заходят корабли из разных мест. – Проститутки, сутенеры, пьяницы, бродяги, карманники, жулики, цыгане, – бубнил доктор Френкель.
– И евреи, – добавил Беньямин.
Доктор Френкель с любопытством посмотрел на него.
– Странный вы человек, доктор Беньямин.
– Не вы первый мне об этом говорите.
Этим утром ему предстояло покинуть Францию, может быть, навсегда, поэтому все, что трогало его чувства, было окутано ностальгией. Он даже пришел к выводу, что любит Марсель – его заполненные толпой, обсаженные деревьями проспекты, и его гнилостные запахи, скрежет моторов, звон цепей, страшноватые зазывания женщин, даже в этот час слонявшихся вдоль пристаней в поисках клиентов. Выгнув шею, он пытался разглядеть сквозь слепящий свет, как тяжело нагруженное судно неуклюже маневрирует, заходя в гавань, натужно гудя и оставляя за собой слабеющее эхо с призраками из пара.
– Беньямин, вы когда-нибудь бывали в борделе? – спросил доктор Френкель.
– Не раз – в молодости. В основном в Берлине, – ответил он. – И еще в Мюнхене. И пару раз в Неаполе, кажется.
– Кажется? Вы не помните?
Беньямин пожалел о своем признании.
– Вот в парижских борделях я никогда не был, – сказал он. – Не знаю, почему. Наверное, возраст. Молодым я в Париже не бывал.
Доктор Френкель приподнял брови.
– Голубчик, вы и сейчас молоды. Сорок восемь лет! Мне шестьдесят три!
Беньямин удивился, что доктору Френкелю всего шестьдесят три года – выглядел он на семьдесят с лишком. Это, конечно, из-за войны. Каждый успел постареть лет на десять.
Вдруг мимо них прошел высокий жандарм, и они притихли. Момент для того, чтобы предъявлять документы, был неподходящий, а полиция проверяла у людей бумаги все чаще. Было ясно, что фашисты совсем скоро атакуют Марсель и неблагонадежным не поздоровится. Снисходительности места не останется.
Позавтракав, они направились к итальянскому грузовому судну «Дженовезе», которое должно было доставить их на Цейлон. Это был длинный громоздкий корабль с ржавым носом и иллюминаторами, похожими на налитые кровью глаза. Воду вокруг него покрывала тонкая синяя кайма пролившейся нефти. Вовсю кипела работа: в трюм загружали огромные бочки, скрежетали лебедки, и, чтобы услышать друг друга, приходилось говорить громко.
– Вы уверены, что нас возьмут? – засомневался Беньямин, когда они подошли к сходням.
– Конечно. Я должен обратиться к человеку, которого зовут Патрис. Он отвечает за палубных матросов. – Помолчав, он добавил: – Мы палубные матросы, чтоб вы знали.
И действительно, на борту их приветствовал темнокожий человек по имени Патрис – лет сорока, с густыми бровями, курчавой бородой и брюхом, выпиравшим под синими горизонтальными полосками тельняшки. Он принял у доктора Френкеля пачку денег, даже не потрудившись пересчитать, видимо, уверенный, что в сложившихся обстоятельствах никто не осмелится обмануть его.
– Спрячетесь внизу, – сказал он. – Сейчас я вас отведу.
Они проследовали за ним в полутемную вонючую каюту.
– И рожи свои не высовывайте, пока я не скажу.
– Не знаю, как вас и благодарить, – прошептал Беньямин доктору Френкелю, когда они остались вдвоем.
– Да бросьте, – ответил тот, сияя. – Во-первых, деньги ваши. А во-вторых, вы тоже окажете мне как-нибудь услугу. Такова жизнь. «Ты мне, я тебе».
В каюте было душно. Беньямин лег навзничь на койку.
– Знаете, мои жена и сын в Англии, – сказал он. – Иногда я так по ним скучаю, хоть мы и в разводе.
– Угу, – произнес доктор Френкель. – Когда-нибудь я расскажу вам, что произошло с моими женой и сыном. История не очень веселая.
Они тихо лежали на предоставленных Патрисом койках. Приблизительно в семь часов до них донесся волнующий звон цепей – это поднимали якоря. Закашлял и заголосил огромный двигатель, находившийся в каких-нибудь пятнадцати метрах от каюты, и корабль задрожал. В какой-то едва различимый миг стало понятно, что они уже двигаются. В машинном отделении заурчало, и судно стало чуть покачиваться взад и вперед, разрезая легкие волны. Жаль, что у них нет иллюминатора, подумал Беньямин.
Вдруг в дверях появился сердитый человек с криком:
– Свистать всех наверх! – Он помедлил около Беньямина и доктора Френкеля. – Вы тоже! – заорал он. – Оба! Наверх! Быстро!
Беньямин потянулся за своим портфелем. Без своей рукописи он никуда не пойдет, даже «наверх».
– Идемте, Вальтер, – сказал доктор Френкель. – Надо делать что они велят. Так уж тут заведено.
Беньямин полез по узкой лестнице вслед за доктором. Удары сердца отдавались в висках. На середине лестницы он, обессилев, повис на месте. Прошло две или три минуты. В солнечное сплетение ему, казалось, уперся невидимый кулак, он задыхался.
– Как вы, Вальтер? – крикнул доктор Френкель, оглядываясь вниз.
– Сейчас, минутку, пожалуйста, – проговорил Беньямин. – Я не привык по лестницам лазить.
– Наверх! Поторопись! – гаркнул матрос, хватая Беньямина за пятки. – Давай, пошевеливай своей жирной задницей!
Ему удалось вытащить себя на ослепительный свет, на широкую палубу, где некто из офицерского состава вовсю поучал матросов, как малых детей. Речь свою он пересыпал малопонятным жаргоном. Беньямин предположил, что он из Ниццы и у него итальянские корни. По его глазам и презрительной ухмылке видно было, что человек он не из приятных.
Патрис стоял рядом с ним, странно водя руками и глазами в сторону Беньямина и доктора Френкеля, вставших в строй рядом с другими матросами – большинству из них было чуть меньше или чуть больше двадцати лет. Скорее всего, итальянцы или греки, решил Беньямин: цвет кожи средиземноморский. Но даже самые младшие из них, казалось, успели усохнуть, сморщиться, как чернослив.
Офицер шаткой походкой направился к Беньямину и остановился, нависнув над ним. От него несло бренди.
– Ваши документы, – потребовал он.
Беньямин достал из портфеля несколько выцветших бумаг, в том числе старый читательский билет Национальной библиотеки Франции. По взгляду Патриса он понял, что это было ошибкой.
Доктор Френкель переминался с ноги на ногу, ему явно было очень нехорошо.
– Мы работали на многих торговых грузовых кораблях, – на страшно исковерканном французском языке произнес он. – Клянусь, мы очень хорошие матросы. Сэр, пожалуйста, дайте нам шанс!
Это, по-видимому, развеселило офицера, и он усмехнулся. Зубы его торчали из десен как вбитые гвозди.
– Не назовете ли несколько судов, на которых вам довелось поработать? Вдруг на каких-то мы работали вместе?
Доктор Френкель проявил изрядную находчивость, но ни одно из названий, по-видимому, не показалось офицеру знакомым.
– Сколько вам лет? – спросил он у доктора Френкеля.
– Сорок, – ответил тот.
– Вот как! Вы хорошо сохранились. – Он обратился к Беньямину: – А вам, наверное, девятнадцать?
– Мне тридцать один год, – выдавил Беньямин.
– Вот правдивый человек!
Беньямин уставился в одну точку перед собой, стараясь ничего не выдать выражением лица. Стоит хоть чуть-чуть показать, что ему плохо или что он теряет самообладание, и беды не миновать.
– Плавать умеешь, моряк?
– Я хорошо плаваю, – ответил Беньямин: а как иначе?
Офицер перевел недобрый взгляд на доктора Френкеля.
– А ты?
– Я тоже, – сказал доктор. – Я очень хорошо плаваю… для моего возраста. – Он опустил глаза. – Может, правда, придется немного потренироваться.
– Это легко устроить. – Их собеседник старался не рассмеяться. – За борт их! – рявкнул он.
Остальные матросы встревоженно смотрели на своего командира. Он шутит?
– Оглохли, что ли? Я сказал, за борт этих!
Двое крепких моряков схватили Беньямина и доктора Френкеля за руки.
– Что это значит? – громко, почти с угрозой воскликнул доктор Френкель и обратился к Патрису: – Мы же хорошо заплатили!
Патрис нервно смотрел на палубу.
– Это значит, – сказал офицер, – что сейчас у вас будет возможность потренироваться.
Беньямину было трудно сосредоточиться на происходящем. Думать он мог только о портфеле, который изо всех сил прижимал к себе – даже когда подручные офицера бросали его через поручень. Он почувствовал, что стремительно, кувырком летит вниз, ударился о воду и, как ни странно, тут же пришел в себя. И сразу понял, что он под водой, портфель все так же при нем, но он продолжает идти ко дну, и нет никаких сомнений, что сейчас он умрет. Спастись тут просто невозможно, он тонет в бесконечной массе воды, его, как вакуумом, засасывает вниз, по нисходящей винтовой линии, по спирали, ведущей в небытие.
И вдруг, ничего еще не видя, он оказался над поверхностью воды.
– Беньямин! – звал его доктор Френкель. – Сюда!
Какой-то парень успел втащить доктора в свою лодчонку.
Беньямин, понятно, не мог и пошевелиться. Он поверить не мог, что держится на воде.
– Давайте сюда ваш портфель, – кричал доктор, протягивая руку.
Беньямин выпустил свою ношу и почувствовал, как поднимается вверх, изумительным и неожиданным образом обретая спасение.
Дрожа в лодке, ничего не видя через залитые водой стекла, Беньямин почти жалел о том, что кончилось его погружение в невообразимые глубины, где живут слепые рыбы и жмутся друг к другу черные камни, прячась от просачивающегося сверху слабого света. Уму непостижимо, как ему удалось выбраться из воды и оказаться в этой лодке! Это было очередное чудо, на этот раз – великое чудо. Этим утром в марсельской гавани он точно знал, что Бог существует, ведь во Вселенной, где не было бы Бога, он к этому времени несомненно потерял бы все.
English to Russian (The University of St Petersburg) Russian to English (The University of St Petersburg) Ukrainian to English (The University of St Petersburg) Ukrainian to Russian (The University of St Petersburg)
Memberships
Chambers of Commerce of Russia and Ukrai
Software
Adobe Acrobat, Microsoft Word, Lingvo, PGII, MS Office, Adobe Acrobat, , Muiltilex II, Multitran, Powerpoint, Trados Studio
Leningrad (now Saint Petersburg) State University (English Translation Department) (1980-1985) – Degree in Translation (German being the minor specialization; also studied French, Finnish and Arabic). Studies in Germanic linguistics and English literature. Thesis on translations of Leo Tolstoy’s works into English
A course of English language and literature at the Manchester Polytechnic, U.K. (organized by the British Council) (1984)
School of Physics and Mathematics at the Novosibirsk University in the Academic Town (West-Siberian Research and High School Centre) (1978-1980)
MEMBERSHIP:
St Petersburg City Translation Centre (Society of Scientific and Technical Translators)
Ego Translation Company, St. Petersburg
Chamber of Commerce and Industry of Russia, St. Petersburg (translator)
Chamber of Commerce and Industry of Ukraine, Donetsk, Ukraine (translator)
International Reevaluation Counseling Community (translator)
EXPERIENCE:
Organizations, companies and persons for whom I have worked - with good references :) (either directly or through an agency) in the recent years:
EUROPEAN COMMISSION,
Interparliamentary Assembly of the CIS,
Azbooka Publishers,
Saint Petersburg City Translation Centre,
Chamber of Commerce and Industry of Russia,
Governor of St Petersburg,
Chairmen of the Council of the Federation of Russia,
Baltic Petroleum,
North-West Telecom,
Promstroybank (Industry and Construction Bank),
Neste,
Pepsi Cola, Chupa Chups, Philip Morris,
Sea Trading Port of Saint Petersburg,
Ukrainian Chamber of Commerce and Industry,
State Committee for Foreign Economic Relations (Russia),
House of Hope Rehabilitation Centre,
Process-Work Community of St. Petersburg,
Alcoholics Anonymous
PUBLICATIONS:Translations of short stories by English and American authors into Russian in Ukrainian literary magazines (Donetsk, Ukraine).
How to be an Alien by George Mikes online (the Speaking in Tongues and Translator's Workshop sites) at:
http://www.vladivostok.com/Speaking_In_Tongues/mikesh.htm
and at: http://www.annaz.newmail.ru/LIB/mikes/mikes.htm
Novels: Facts of Life by Graham Joyce
and The Golden by Lucius Shepard published by Azbooka, St. Petersburg; The Broken Bubble by Philip Dick - to be publishedSOFTWARE:
Trados
MS Office,
PowerPoint,
Adobe Acrobat
ABBY Lingvo, Multilex, Multitran, etc.
RATES: EUR 0.10-0.15 depending on text and deadlines; 30 euros per hour of interpreting.
Payment method: Western Union, bank transfer, postal transfer, cash.
DAILY OUTPUT: 2500 words on the average.
This user has earned KudoZ points by helping other translators with PRO-level terms. Click point total(s) to see term translations provided.
Expertise 
Portfolio